Черное солнце
Шрифт:
— Пойду первой, — неуверенно сказала набелитка, и осмотрелась в напрасной надежде, что кто-то из нас решится взять инициативу на себя.
Осуждающе вздохнув, она залезла на подоконник, перекинула ноги и, поставив ступню на удобный деревянный упор, начала медленно спускаться по обвитой виноградом стене. Шпалера, прикрепленная к стене, оказалась надежной и даже ни разу не скрипнула, пока Ада спускалась на крышу теплицы. По приглушенному стуку и последующему шуршащему хрусту мы поняли, что подруга благополучно съехала по припорошенной снегом стеклянной крыше.
Ари пошел
Хотелось крикнуть ему — «Не смотри под ноги, смотри только на зацепы», но знала — любой шум сразу же привлечет внимание. Парень кряхтел и пыхтел, но вскоре послышался стук, свидетельствующий об успешном преодолении северянином препятствия.
Когда настала моя очередь, я чуть прикрыла окно за собой, когда высунулась наружу. Из всех я была самой ловкой — детская сноровка, как ни странно, никуда не делась, а второй этаж для меня, прожившей среди отвесных скал и стен старинного замка, по которым я частенькокарабкалась в тайне от Софии, воображая себя каким-то очередным сказочным героем, был препятствием не страшнее лестничного подъема.
Вниз я спускалась быстро и уверенно. В отличие от песчаника, за гладкое шлифованное дерево каркаса было куда проще держаться, если бы только голые ветки виноградника не кололи кожу в отместку за свой потревоженный покой, то и дело норовя оставить царапину-другую обидчику.
— Ну, все вроде целы, половина дела уже позади, — набелитка явно пыталась подбодрить отряхивающегося от снега северянина. — Идемте, входная калитка в той стороне.
Оказаться на улице не составило труда, даже красться не пришлось. Все соседи сейчас были в центре города, где проходило последнее торжество Единения, которое обычно завершалось ярким представлением и фейерверками арраканских огненных мастеров. Пока мы шли к концу улицы, я глянула в сторону Креациума, представляя, как там сейчас веселятся жители Столицы.
Небольшой кованный люк плотно прилегал к мостовой, но мы не без труда смогли поддеть и отодвинуть его в сторону. Из открывшегося спуска тут же повеяло зловонным дыханием грязного талого снега, конского навоза, гнили и нечистот. Ари тут же согнулся пополам, опустошая желудок. Я еле сдержала подступившие рвотные позывы, не присоединившись к парню исключительно потому, что за весь день так ничего, кроме завтрака, и не съела. Ада откашливалась, плотно зажимая нос и рот ладонью, глаза ее слезились.
— И как мы туда спустимся? — прохрипела она.
Закономерный вопрос. И никто не додумался взять с собой хотя бы какие лоскутки ткани, на такой случай. Если только… Ну, другого варианта все равно не было. Попробовать стоило.
— Дайка мне нож.
Ада непонимающе достала свой складной нож и положила в требовательно раскрытую ладонь, пока я запустила руку в сумку, без труда нашарив там свечу. Острый нож с непривычно тонким прямым лезвием, казавшимся на вид
Ада, все с тем же удивлением наблюдала за моими действиями, а когда, наконец, поняла мою задумку, радостно хлопнула в ладоши.
— Вот это да! Я бы не додумалась…
Самодельные затычки были неудобными, но свое дело делали — как только я затолкала оба комка в ноздри, зловоние клоаки стало значительно менее удушающим и смрадным. Ада перехватила у меня свечу и нож, тут же принявшись проделывать тот же трюк, что и я. Когда она использовала затычки по назначению, она просияла.
— Камилла, ты просто умничка! — голос ее забавно гнусавил, так иногда шуты играли голосом во время спектаклей, и я, не сумев удержаться, прыснула от смеха.
Ари, хоть и выглядел все еще неважно, уже поднялся и с тем же удивлением наблюдал за Адой, которая куда быстрее меня управлялась с лепкой восковых комков, и протянула парню его пару.
— Спасибо, — сказал он таким же чуть гнусавым голосом, что и Ада. — Дайте отдышаться только…
Путь вниз вела металлическая лестница из вогнанных в каменную стену скоб, проржавевших и покрытых чем-то мерзко-склизким. Благо, что спускаться было не глубоко — всего футов восемь-девять, и скоро ноги стояли в вялотекущей жиже. Ари тут же поднял голову, стараясь не смотреть на то, в чем очутился почти по щиколотку.
В тусклом лунном свете, пробивающийся сквозь открытый люк, мы огляделись — тоннель был полукруглый, с большим желобом с краю, где по темному месиву становилось понятно — один неверный шаг, и в это месиво можно уйти с головой.
Дружно прижавшись к стене, Ари достал наши чертежи, чтобы свериться с направлением.
— Дай мне свечу, — попросил он и, достав спички, быстро зажег
Как только огонек очертил теплым светом пространство вокруг, я заметила, что воздух вокруг какой-то странный. Запах, конечно, доносился слабо, но был он какой-то спертый, плотный, словно зеленоватый туман.
— А не рванет это все? — обеспокоенно спросила Ада, так же заметив это марево.
— Не должно, — неуверенно сказал Ари, аккуратно поднося свечу к бумаге.
Парень поднял голову и начал озираться. Еще раз посмотрел на бумагу. Поднял свечу повыше, пытаясь что-то найти. А потом, заметив на стене отметку, уверенно провозгласил, указывая вперед.
— Нам туда.
Казалось, мы блуждали по бесконечным туннелям несколько часов. Дважды на развилках мы поворачивали не туда, отчего Ари хмурился и тихо выругивался себе под нос. Каждый из нас держал по свече, но жалко трепещущего пламени еле-еле хватало, чтобы разгонять тьму пред собой. Один раз я, поскользнувшись, чуть не окунулась в подземный поток нечистот, и теперь левая нога была измазана грязью, но, спасибо Аде и ее любви к высоким сапогам, осталась сухой.