Черное солнце
Шрифт:
— А-а-а, — понимающе заулыбался продавец, заметив, что привлекло мое внимание. Он усмехнулся. — Недаром говорят, что родные вещи сердце всегда узнает.
— Простите?.. — непонимающе переспросила я.
— Это парные печатки из Веаса, — он аккуратно достал небольшую черную подушечку, на которой лежали перстни. — Наши ювелиры, увы, нынче не в моде, но стоит отдать должное их изобретательности. Они лежат тут уже многие зимы, и я уже отчаялся их продать, но теперь думаю, что они просто дожидались своего владельца. Вот, посмотрите сами.
Он взял один из перстней в руку, тот, что с
— Белое золото, — начал описывать изделия старик, крутя в пальцах открытую печатку так, чтобы перстень заиграл всеми бликами. — Камни-близнецы, марион и темпесис. Слышали когда-нибудь о таких?
— Отвердевшее море, — почти шепотом произнесла я, беря в руку второй перстень. Гравировка и узоры на нем были более хаотичные, словно морская буря.
— Да, у нас эти минералы называют именно так. Думаю, и легенда их возникновения вам известна?
— Конечно. Этот минерал рождается из скоплений морской соли в море, один более светлый — марион и темный — темпесис. Несмотря на разную структуру, они всегда рождаются как единое целое. По легендам, когда-то жила морская принцесса, что влюбилась в человека, но не могла быть с ним. Ей была подвластна морская стихия, и она всегда старалась, чтобы море был тихим, когда ее возлюбленный выходил под парусом. Она приходила к нему, они проводили часы вместе, и тогда ее слезы счастья превращались в марион, цветом как безмятежная водная гладь. Однако для человека чувства морской принцессы ничего не значили, и он женился на другой, и тогда в горькие слезы отчаяния морской принцессы, упав в море, стали темными камнями темпесиса. Поднявшаяся буря забрала с собой в морскую пучину и ее возлюбленного, и его супругу. Так стала принцесса Морской ведьмой, и плач ее до сих пор призывает шторма, губящие моряков.
— Веас всегда славился печальными и трагичными легендами, — продавец тяжело вздохнул. — Этот камень всегда символизировал двойственность чувств — всегда будет и счастье, и горе, и они будут неразрывно следовать на нашем пути.
Последовав примеру продавца, я отщелкнула механизм крышки. На печатке, с узорами под стать самому перстню, в яростных морских волнах вырисовывался меч.
Должно быть, это был подарок самой судьбы — найти лучшего подарка мне точно не представится.
— Сколько?
— Двадцать золотых за оба перстня, — улыбнулся продавец, и я потянулась за своим кошелем. — Мы подгоним их под нужные вам размеры и…
— Камилла! Я хочу сделать тебе подарок! — мы вместе с продавцом немного вздрогнули — мы уже и забыли об Аде.
— Зачем? Мой день рождения еще не скоро, только в третьем месяце весенней поры…
— А ты думаешь, подарки делают только к важным датам? Мы же подруги теперь. А друзьям принято делать подарки, — девушка подмигнула, а потом полушепотом добавила. — Будем считать это извинением за тот раз, что я тебя толкнула.
Подруги… Я и не знала,
Я окинула взглядом стеллаж. Среди множества предметов, аккуратно разложенных по бархатным подушкам, взгляд мой упал на небольшое складное круглое зеркальце из красноватого металла.
— Ну вот это зеркальце вполне себе ничего… — неуверенно сказала я.
Без лишних слов продавец достал его для меня. Крышку украшала цветастая набелитская роспись, с огромным количеством мелких и кропотливо проработанных деталей. Да, такой подарок точно будет напоминать мне об Аде.
Наши кошельки еще немного полегчали, но зато на пальце у меня красовался новоприобретенный перстень с темпесисом, а в сумке лежало небольшое, но увесистое зеркальце. Продавец обещал подогнать печатку с марионом под мужской палец, и в течении нескольких дней гонец доставит его ко мне домой.
Продавец любезно подсказал, где можно раздобыть эбонит.
— Пару кварталов выше есть магазинчик, — начал объяснять старик. — Его владелец довольно… своеобразный человек, но он любит скупать всякий хлам у приезжих. На подобные вещи есть спрос среди столичных жителей, которые любят необычные диковинки. Может, там вы найдете то, что вам нужно, госпожа.
Какое-то время мы шли в тишине, наслаждаясь звуками жизни, которая уже текла полным ходом. Людей было столько, что едва хватало места, чтобы разминуться на тротуаре, а по дороге то и дело проезжали тележки с товарами, экипажи и конные всадники.
Мы свернули вглубь района, и теперь шли вдоль канала. Как ни странно, даже в такой мороз находились смельчаки, что предпочитали передвигаться на гондолах. Поток Альбария был быстрым, а потому река даже не думала замерзать, но вода наверняка была жутко холодной, не говоря о соленом прохладном ветре.
Ада вдруг стала на удивление молчалива. Что-то испортило ее настроение, но я никак не могла понять что.
— Ты в порядке? — осторожно спросила я затихшую девушку. — Устала?
— Нет, просто… задумалась, — девушка поджала губы. — Поняла вдруг, что сильно завидую тебе.
— Почему это? — я удивленно заморгала глазами.
— Я бы не могла себе представить ситуацию, чтобы мои братья или сестры ходили и выбирали мне подарок так, как ты делаешь для Леонарда… — она вздохнула. — Да и я сама бы не стала так делать ни для кого из них. Тебе очень повезло — любящая семья, верная подруга, заботливая сервитуария, добрый телохранитель…
— Ну ведь и у тебя так же, разве нет? — возразила я.
— Дарен — мой тюремщик, — мягко возразила набелитка. — Брат Матиас вечно указывает, что благородная дама делать должна, а что нет… Родная мать меня любила конечно, но дела до меня ей не было. Остальные же видели во мне лишь позор семьи. Братьям, зачастую, со мной было не интересно, а старшие сестры предпочитали всячески отыгрываться на младших.
Мне не сложно было представить, как ей было одиноко дома. Наверное, тут, в столице, ей льстило повышенное внимание со стороны других набелитов, которые не видели в ней жалкое ничтожество, а дочь Великого Дома.