Черное золото
Шрифт:
— Я знаю только, что моим пациентам нужны лекарства, а вы отказываете, — она направилась к выходу. — Всего доброго, Леонид Иванович.
Прежде чем я успел что-то ответить, она выскочила из палатки. Я опустился на стул, чувствуя себя выжатым и обессиленным. Этого еще не хватало. Личные отношения, только начавшие налаживаться, снова полетели под откос.
Я знал, что Зорина права насчет необходимости лекарств. Но и моя позиция была обоснованной. Денег катастрофически не хватало. Мы балансировали на грани финансового краха.
Поразмыслив
Ночь уже опускалась на промысел, когда я направился к медпункту. В окнах горел свет. Зорина, как обычно, работала допоздна. Я постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
Маша сидела за столом, заполняя медицинские карты. Увидев меня, она вскинула брови:
— Что-то срочное, Леонид Иванович?
— Да. Нам нужно поговорить, — я прошел в центр маленькой комнаты, разделенной ширмой на приемную и процедурный кабинет. — Наш разговор закончился неправильно.
— Не вижу смысла продолжать, — она отложила ручку. — Вы ясно выразили свою позицию.
— Позицию по финансированию — да. Но не по отношению к вам или к важности медицинского обслуживания.
Она молчала, глядя на меня с нечитаемым выражением.
— Послушайте, Маша, — я подошел ближе. — Я не хочу, чтобы между нами оставалась эта неловкость. Да, у нас проблемы с деньгами. Но это не значит, что я не ценю вашу работу или считаю ее второстепенной.
— Тогда почему отказали в закупке лекарств? — ее голос звучал уже не так холодно.
— Потому что в данный момент в кассе физически нет этих денег, — я сел напротив нее. — Но я работаю над решением. Сегодня отправил телеграмму в Наркомат с просьбой о дополнительном финансировании. Завтра еду в Казань на переговоры с банком о кредите.
Ее лицо смягчилось:
— Вы не сказали мне об этом.
— Не успел. Вы выскочили из палатки быстрее, чем я смог объяснить.
Неожиданно она улыбнулась, впервые за весь разговор:
— Да, я бываю эмоциональной. Извините.
— И вы меня простите, — я тоже улыбнулся. — Мне следовало начать с объяснения ситуации, а не с отказа.
В маленькой комнате воцарилась тишина, но теперь уже не напряженная, а какая-то особенная, интимная. Керосиновая лампа отбрасывала теплые блики на лицо девушки, придавая коже золотистый оттенок.
— Знаете, — тихо произнесла Маша, — иногда мне кажется, что все это как в фантастическом романе. Таежный промысел, нефтяные вышки, мы, строящие город среди болот…
— Я часто думаю о том же, — признался я. — Как будто попал в другой мир.
— В каком-то смысле так и есть, — задумчиво произнесла она. — Мы создаем здесь совершенно новую реальность. Отдельный мирок со своими законами, проблемами, радостями.
Она встала и подошла к маленькому окну. За мутным стеклом виднелись огни промысла, мерцающие в ночной тьме.
— Раньше здесь была
Я поднялся и встал рядом с ней. Наши плечи почти соприкасались.
— Не я один. Мы все вместе, — возразил я. — И вы не меньше других. Без вашей заботы о здоровье людей ничего бы не получилось.
Она повернулась ко мне, и вдруг я понял, насколько близко мы стоим. В ее глазах отражалось пламя лампы, а на губах играла легкая улыбка.
— Знаете, о чем я иногда думаю? — спросила она шепотом. — О том, что в этом мирке, который мы создаем, возможно все. Даже то, что в обычной жизни кажется невероятным.
— Например? — мой голос тоже непроизвольно снизился до шепота.
— Например, что строгий доктор Зорина однажды поддастся порыву и сделает то, чего никогда не позволила бы себе в Москве.
Прежде чем я успел осознать смысл ее слов, она преодолела разделявшее нас расстояние и легко, почти невесомо, коснулась губами моих губ. Это было настолько неожиданно, что я на мгновение замер.
А затем, словно прорвав невидимую плотину, чувства захлестнули меня. Я обнял ее, притягивая ближе, отвечая на поцелуй с неожиданной даже для самого себя страстью. Мир вокруг перестал существовать. Были только мы двое, наше дыхание, биение сердец, тепло тел.
Когда мы наконец отстранились друг от друга, ее щеки пылали, а глаза сияли особенным светом.
— Я не планировала этого, — смущенно произнесла она. — Просто…
— Не объясняйте, — я нежно коснулся ее щеки. — Некоторые вещи не нуждаются в объяснениях.
Она прильнула ко мне, положив голову на плечо. Мы стояли так несколько минут, наслаждаясь близостью и тишиной.
— Что же теперь будет? — наконец спросила она.
— Будет упорная и сложная работа, — ответил я, как всегда думая о делах, — но вместе мы справимся.
В тот момент меня переполняло странное чувство уверенности. Словно этот маленький таежный промысел, этот зарождающийся поселок среди болот и лесов был именно тем местом, где я должен был оказаться. И Маша именно тем человеком, который должен был быть рядом.
— А насчет лекарств, — сказал я, не разжимая объятий, — я все-таки что-нибудь придумаю.
Она тихо рассмеялась:
— И в такой момент вы думаете о лекарствах, Леонид Иванович?
— Больше нет, — я улыбнулся и снова поцеловал ее.
За окном гудели буровые, струился дым из труб временных бараков, сверкали прожекторы строительной площадки. Промысел жил своей обычной ночной жизнью.
Возвращаясь позже в свою палатку по заснеженной тропинке, я чувствовал странную легкость. Проблемы никуда не делись — завтра предстояли тяжелые переговоры в банке, поиск новых источников финансирования, решение тысячи технических вопросов. Но теперь у меня появился еще один, личный повод бороться за успех этого предприятия.