Черному коту повезет

Харламов Влад

* * *

— Говорят вам проводник нужен? — улыбался пацан без переднего зуба, оттягивая большими пальцами подтяжки на плечах, — так вы правильно обратились! Я лучший проводник во всем Горохово! Не даром я тут старшой!

— Замечательно, теперь просто покажи куда идти и мы сами доберёмся.

Дениска пожал плечами, расписал маршрут и помахал нам рукой вслед:

— Обязательно возвращайтесь в Горохово! Самую веселую деревню.

— Ага, обязательно, — буркнул я в ответ.

И кто ж, сука, знал,

насколько пророческими будут мои слова.

Примерно час спустя, идя строго по прямой, мы очутились… где бы вы думали? У подножья гребанного Горохово! А встречал нас Дениска, как ни в чем, нахрен, не бывало.

— Вы вернулись! Ура! — радостно приветствовал он.

Я сейчас задам пару неудобных вопросов мелкому паршивцу. И если он не ответит, познакомлю его с Санурой поближе.

— Вернулись, — у меня задёргался глаз, — малой, подскажи, а какого хрена мы шли по твоей указке и вернулись обратно, а?

— Так… не знаю, — пожал он плечами, — наверно потому что здесь весело! И всегда есть с кем поиграть! Оставайтесь ещё ненадолго. Вам понравится!

Нет. Мне НЕ понравится. Это стрёмное место населенное одними детьми.

— Поясни, какого фига здесь нет ни одного взрослого, и все ведут себя так, будто это абсолютно нормально. А это нихрена не нормально! В том числе и твой маршрут!

— Тут все взрослые, вы о чем? — удивился он и подмигнул, — все взрослые и все хотят играть! Здорово, правда?

— Я тебе сейчас уши надеру, — оскалился я.

— Ой! Не надо, — как-то подозрительно быстро сдался пацан, — давайте лучше сядем за стол и выпьем чаю с баранками, а я всё вам расскажу! Честно-честно.

Я согласился. Все ж лупить пацанов, пусть и крайне подозрительных, я бы никогда не стал. Дети, как ни крути.

Мы вернулись на постоялый двор. К счастью места за столами хватило всем. Мы вчетвером. Я, Санура, Асафьев и… Дениска уселись возле окна. На столе пыхтел самовар. В кружках отливая темным янтарем плескался горячий чай с медом. Ну и баранки ожерельем на веревочке свисали с самовара.

Несмотря на всю странность ситуации вокруг, все это ощущалось довольно уютно. Да и чай вкусный заварили.

— В общем, — начал Дениска, — Горохово раньше было довольно смутным местом. Разбойники на болотах селились всякие. Говорят их покрывал какой-то граф. Случалось оттуда людей выводили, якобы из другого мира. Представляете?

— Представляем, — хмыкнул я, отпивая из кружки, — и дальше что?

— Бывало захаживали разбойники и к нам… вот, — Дениска внезапно поник, плечи опустились, — забирали людей и уводили куда-то.

— Ага, — какой вкусный чай! Не оторваться просто. И что-то меня с дороги разморило. Спать остаться здесь что ли? Ну а завтра уже домой. В Горелово. Надо ещё Лизе сказать, что Асафьев на свободе, ну и остальные простолюдины. Об их пропаже, должно быть, кроме родственников совсем не хватился.

— Однажды мы играли с сестрой и… и они пришли, забрали её.

Увели и… и мне больше не с кем стало играть. У меня никого кроме неё не было. А взрослым было все равно. Никто не хотел больше играть со мной! У всех были взрослые дела! И никто не хотел искать Люду. Никто. Им было плевать. Всем было плевать! Только мне не плевать! Вот так. Взрослые забыли, каково быть беззащитным ребёнком. Они так сильно увязли в своих «взрослых» делах, что даже не заметили, как сиротку похитили средь бела дня. Чуть ли не у всех на глазах! А им плевать, просто плевать, представляете, да?

В глазах помутилось. Я и впрямь устал. Вон и Асафьев носом клюет. Санура уже сопит, подложив руки под голову. Да и остальные тоже развалились кто где.

— Они заслужили всего сполна.

Голос Дениски растворился, как и я в своем сне.

Паучьи сети

Виктор Тасманов не любил массовые мероприятия. Но ходил на балы.

Виктор Тасманов не любил людей. Но живо общался с ними.

Виктор Тасманов ненавидел свою семью… и у них это было взаимно.

Но больше всего он ненавидел проигрывать. И уступить Чернокотову дважды это было сродни пощечине и плевку прямо в лицо. Причем на глазах у всех.

Третий раз он потерпеть поражение просто не мог.

« Виктор, не делай вид, будто для тебя облажаться — это впервой. Ты всегда был грязным пятном на репутации нашего рода. Всегда был неудачником» — голос сестры в голове никак не мог поступить правильно. Он не мог заткнуться.

Виктор вышел из кареты автомобиля и посмотрел в небо. Сегодня солнце светило не в пример ярче его настроения. Почему нельзя взять, скомкать этот пылающий шар радости в небе и не выбросить в помойное ведро?

Зато можно такое провернуть со всеми ублюдками, кто сегодня ходит с улыбкой.

Надо будет этим заняться, но чуть позже.

Граф ступил на первую ступеньку у национального музея Санкт-Петербурга. Он не питал теплых чувств к искусству. По большому счёту всё, что нельзя было использовать практически — не представляло для Виктора ценности. Он был прагматиком до мозга костей.

Однако, человек, с которым ему предстояло встретиться в столь нетипичном месте, любил подобного рода места. В основном за то, что в них было людно.

Тасманов вошёл в просторный холл музея, махнув рукой с родовым перстнем перед охраной и прошел вглубь галереи.

— Вы немного задержались, — флегматично произнес человек, стоя к нему спиной, его больше привлекала картина, нежели собеседник.

« Даже такие как он, вытирают об тебя ноги. Во что ты превратил наш род. С ним никто не считается должным образом! Никакого уважения! Лучше бы род сгинул, чем остался во главе с кем-то вроде тебя!» — отец осудительно цокнул и растворился на задворках сознания.