Черные ангелы

Белозёров Михаил Юрьевич

— Пролитую воду не соберешь, — сказал он. — Бык был моим другом в университете и полицейской академии. Но все хорошее всегда кончается. Тебе же я предлагаю мир и сотрудничество.

— Залетела ворона в боярские хоромы… — пробормотал я, полагая, что я теперь в полной его власти.

Он покровительственно усмехнулся и показал большим пальцем на окно, за которым гудела толпа.

— А… — понял я.

— День длинных ножей.

— Что это значит? — спросил я.

— Это значит, мы захватываем

власть.

— Кто мы? — спросил я.

— Тот, кто предлагает тебе стать членом нового общества.

— Наконец-то гора родила мышь, — сказал я, уподобившись Акиндину, потому что из всех моих знакомых один он говорил прибаутками.

— Если ты согласен стать обращенным, — обрадовался Акиндин, — я дам тебе ключ туда, дорогуша.

— Этот, что ли? — я достал брелок с черным ключом.

— Что-то похожее, — не моргнул он и глазом. — Но ключа недостаточно. Надо показать Привратнику вот такую штуку. — Акиндин продемонстрировал предмет, похожий на ажурный клочок кожи. — Это пропуск.

Я успел рассмотреть клочок кожи. Он вдруг набух и принял форму многоугольника, точнее, икосаэдра — я насчитал двадцать правильных граней. Все сходилось: такая же наколка была между лопаток у блондинки. Когда Акиндин спрятал его в карман, он снова сделался плоским.

— Рано или поздно все станут новые людьми, — сказал Акиндин и ободряюще похлопал меня по плечу.

Я притворился, что испытываю к нему дружеские чувства — с такими людьми надо было быть очень осторожным.

— Так ты все знал? — удивился я.

— Конечно, а ты думал! Больше того, я даже использовал тебя, чтобы запутать своих коллег.

Тогда я решил схитрить:

— Ты пошлешь меня на Марс?

— Не исключено, дорогуша, — сказал он уклончиво.

— Ну поехали, — согласился я.

— Вначале ты должен пройти инициацию.

— Что это такое?

— Тебе сделают новые органы, — поведал он так, словно открыл мне глаза на жизнь.

— И мозги? — спросил я со всей наивностью, на которую был способен.

— И мозги, дорогуша, — подтвердил он.

— А если я не соглашусь? — спросил я, прикинувшись простаком.

— Тогда это сделают силой, дорогуша, но ты будешь обращенным рядовым членом общества.

— А они тоже обращенная? — спросил я, кивнув на Вергилия Кетаусова и молодца.

Странно, что я не разглядел в нем пособников черных ангелов. Лысый, женоподобный Кетаусов меньше всего подходил на эту роль. Молодец же напротив — у него даже был румянец на щеках. Может, Алфен тоже из их компании? — предположил я. Путал нас все эти дни.

— Они мои помощники, — высокопарно пояснил Акиндин. — Очень преданы! — Мышь у него под носом смешно пошевелилась. И вообще, он имел очень деловой вид. Наверное, ему надо было куда-то бежать и что-то делать, но он выкроил для меня

пять минут, решив что и этого много. — И вообще-то, они избранные.

От этих речей Кетаусов посмотрел на него преданными глазами, а молодец встал по стойке смирно и еще больше порозовел от хвальбы.

Мне стало смешно. И эти люди собрались делать историю. Кто-то невидимый дергал их за ниточки. Ситуация казалось опереточной. Я-то думал, что это режиссер Вергилий Кетаусов научил Акиндина таким театральным речам, потому что Акиндин раньше так умного и складно говорить не умел.

— А зачем мне новые мозги? — спросил я. — Мне и мои нравятся.

— Этого я не знаю, дорогуша, — поразмыслив, сказал Акиндин. — Этого никто не знает. Правда ведь?

— Правда! — радостно подтвердили Кетаусов с молодцом.

— Это лежит вне сферы человеческого понимания, за его логикой. Нам не понять!

— Тогда чего же ты мне предлагаешь?

— Я предлагаю тебе рискнуть и выиграть, — бодро пояснил он. — Вернешься на свой любимый Марс.

— Надо подумать. — Я сделал вид, что его предложение меня заинтересовало.

Меня действительно заинтересовало его предложение, но цена не устраивала.

— Думать надо быстро, — подсказал Кетаусов. — Мы люди новой формации

Я взглянул на него. Он был очень серьезен, и это придавало ему комический вид. Свою 'указку' он спрятал куда-то в кобуру за спину. Молодец стоял, расставив ноги и поигрывая дубинкой. Такого было трудно свалить одним ударом.

— Ладно, — сказал я, — с чего начнем?

— Вначале верни нам то, что имеешь.

— А что я имею? — удивился я.

— Ты сам знаешь, дорогуша!

— Планшетник я давным-давно потерял, — тут же признался я.

— Можно было бы и планшетник у тебя забрать, — не поверил он мне, — но нам нужен диск солнца.

— Какой диск? Какого солнца? Игрушка, что ли? — догадался я.

Они хитро переглянулись с Кетаусовым.

— Твой друг Мирон Павличко нам все рассказал.

— Я не знал, что вам нужен зеркальный диск. По-моему, он до сих пор валяется на кухне.

Если Лаврова по привычке не навела порядок, то он в ведре. А если навела, то он в мусорном баке на улице. Естественно, я из вредности я не сказал им об этом.

— На кухне его нет. И в квартире тоже. Где он?! — Акиндин невольно сделал ко мне едва заметный, но угрожающий шаг.

— А вы у Мирона спросите, — сказал я. — Он мне кухню едва на атомам не разнес.

— Это плохо, дорогуша!.. — со вздохом сказал Акиндин. — Это очень плохо!

— Что плохо? — спросил я, испытав дурное предчувствие.

Вот что значит длинный язык и короткий ум. Ведь учили дурака, учили — не болтать!

— Плохо, что ты в курсе дела. Теперь только один путь, дорогуша.