#черные_дельфины
Шрифт:
Она снова заплакала – страшным гулким басом. Инга оцепенела.
– Эмма Эдуардовна, дорогая, это всё ужасно! – Слова вылетали сами собой, Инга даже не успевала подумать. – Ни у кого и в мыслях… Я не понимаю. Не знаю, как я могу поддержать вас! Моя боль не сравнится с вашей, но мне очень тяжело.
Инга услышала, как подбежала Лиза, как она напустилась на мать:
– Ну зачем ты? Тебе надо поспать!
– Там Инга, я хотела насчет завещания, – виновато ответила та.
Лиза выхватила у неё трубку и сказала с решительностью, которая была ей несвойственна:
– Добрый вечер, Инга! Ты в списках наследников. Нотариус назначит встречу,
– Я хотела спросить! Дай же мне трубку! – просила Эмма Эдуардовна.
Лиза вздохнула, в трубке что-то зашуршало.
– В списке наследников есть ещё какая-то… – снова заговорила Эмма Эдуардовна, – Постникова Ольга Вячеславовна. Ты не знаешь, кто это? В первый раз слышу это имя.
– Я тоже слышу впервые, – ответила Инга.
Глава 4
Вставать в 6:45 и будить Катю в школу было тяжело. Инга просыпалась только под струёй воды в душе. В ушах стояли обрывки разговоров с Олегом: она старалась дословно вспомнить всё, что Штейн говорил ей про Жербаткина. Тогда, пару недель назад, они тоже сидели у неё на кухне – устраивать мозговой штурм за бокалом вина было их славной традицией. Инга помнила, как Олег наклонился к сумке из-под ноутбука, достал документы:
– Вот! Акт последней экспертной оценки. «Состояние фундамента ЦГФО неудовлетворительное, цоколей и отмостков, – он сделал ударение на этом слове, – неудовлетворительное, стен – неудовлетворительное. Лепные, скульптурные и прочие декоративные украшения утрачены».
– Отмостков? Так и написано?
– Да! Они писать толком не умеют! Что отмостка, что подмостки – им всё равно. А ты говоришь – история!
– Зато умеют придумывать заумные аббревиатуры.
– Это не просто аббревиатура, Белова! Это путь к баблу. Их проблема ведь в чём: самая дорогая недвижимость – в центре города. Так называемая золотая миля. Как назло, все исторические памятники – тоже там. Что делать застройщику, чтобы выжать из них деньги? Реставрировать – дорого и долго. Тогда они полезли в закон и вырвали оттуда обтекаемый термин – ценный градоформирующий объект.
– ЦэГэФэО!..
– Именно! Относится этот термин – тяжелый, еле выговоришь – исключительно к разделу об исторических поселениях, коими не является ни один из районов Москвы. Но кого это волнует? Вырвали его оттуда, как зуб молочный, и используют для всего, что прилично назвать памятником и на что уже потекла слюна.
– Подожди, – Инга выставила вперёд ладонь, чтобы прервать его, – то есть получается, что ЦГФО – есть, а порядок действий с ними вне исторических поселений никак в законе не прописан?
– Ты моя ума палата! – Штейн прищурился. – А коли в законе нет, исходим из практики. А на практике назначают…
– …реконструкцию, – сказали они хмуро вместе. Олег отпил из бокала:
– Ну и ты не хуже меня знаешь, что реконструкция – это тебе не реставрация. Реконструкция разрешает «адаптацию здания под современные нужды», что каждый понимает в меру своей испорченности.
–
– …и многоуровневых парковок под землёй плюс три-пять этажей сверху, – закончил Штейн. – Теперь по существу: ЦГФО перестраивают как хотят; памятники – ждут аварийного состояния и сносят. Разрешение на снос выдаёт какая-то мутная комиссия, которая не предусмотрена никаким законодательством. Акты о реконструкции подписываются в управлении городского надзора.
– Вот куда текут денежные реки…
– Да. Думаю, что начальники этих ведомств – золотые люди. Ходят в золоте, спят на золоте и едят исключительно золото. А клиентов-застройщиков им подгоняют специальные фирмы. Ну, эти, знаешь: «поможем пройти госкомиссию… сбор документов»… всё такое.
– Подожди. Откуда ты всё это знаешь?
Олег откинулся на спинку стула:
– Я тут… встречался кое с кем.
– С Дерзиным? Вспомнила! Он же один из этих «золотых людей»! На последнем банкете «QQ» он дал мне свою новую визитку. Он у нас теперь член совета по развитию градостроения. Я права? С ним?
– Это не важно, – перебил Олег. – К тому же совет – «консультационный орган». Любят же они прятаться за такими словечками! Его члены ничего не решают, только обсуждают из пустого в порожнее и выдают рекомендации, которые всем до лампочки. Лучше взгляни сюда ещё раз. – Он ткнул в документ, который так и лежал перед ними на столе. – В этом акте всё скучно, кроме подписи.
Олег указал на строку «Начальник управления городского надзора за объектами культурного наследия».
– Г. Н. Жербаткин, – прочитала Инга. – Мне это имя ни о чём не говорит. Какой-то мелкий чиновник?
– Чиновник и центральный элемент нашей схемы.
Штейн сделал паузу и посмотрел на Ингу со значением.
– Вот этот вот, – Штейн постучал по жирной подписи в форме жабы, – Жербаткин связан с неким агентством «Деловой центр будущего». Именно через эту контору инвесторы выходят на управление или комиссию и получают нужные разрешения: памятник превратить в ЦГФО, реконструировать, снести – зависит от желания застройщика и толщины его кошелька. Сама контора вообще нигде не светится. Обратиться в неё можно только по рекомендации…
Инга выключила воду, надела домашнюю одежду, поставила чайник и, прислонив лоб к верхней кухонной полке, надолго задумалась. Похороны Олега выбили её из колеи расследования. Но теперь Штейна убили, и «дело Жербаткина» стало делом о смерти Олега. Она обязана продолжать. Взять себя в руки и поехать к хозяину сгоревшей пирожковой, встретиться с Дерзиным – своим старым знакомым. А ещё – заехать к Глебу. Друг детства Штейна явно что-то знал. Просто не захотел говорить на поминках.
На столешнице завибрировал телефон. За ночь накапывало и в мессенджеры, и в соцсети. Обычно это был микс из рабочих сообщений и ночных переписок друзей. Но сегодня отличился Катин школьный родительский чат. Сорок два сообщения – с утра пораньше.