Черные дрозды
Шрифт:
Под столом ворчит бигль.
— Правда, — наконец говорит мисс Ненси и от улыбки у неё образуются морщинки. Она раскрывает ладонь. — Кладите свою руку в мою.
— Я хочу, чтобы вы были честны на счет того, что увидите.
— Буду, клянусь. Обещаю вам.
— Без пизд… эм, чур, без вранья.
— Просто положите свою руку на мою.
Мириам протягивает руку и опускает её на ладонь женщины.
У Ненси теплая рука. Рука Мириам кажется холодной.
Они просто сидят несколько минут. В тишине. Внезапно Мириам озаряет — она не видит
Пальцы Ненси, словно мухоловка, сжимаются вокруг ладони Мириам.
— Ой… — лишь произносит девушка.
Хватка становится крепче. Шея женщины напрягается так, что становятся видны сухожилия. Мириам пытается выдернуть руку, но у неё не получается. Глаза Ненси распахиваются. Белки глаз наливаются кровью из-за лопающихся сосудов. Зубы гадалки стиснуты так сильно, что Мириам опасается, они могут раскрошиться.
Девушка ещё раз пытается выдернуть руку, но та словно попала в тиски… рука Ненси становится теплее, горячее, словно её что-то жжет.
Из носа гадалки идет кровь. Она капает Мириам на руку. Кап, кап, кап. Мириам надеется, что эта жидкость позволит выдернуть руку. Однако её не повезло.
Ненси начинает стонать. Её голова раскачивается и крутится в разные стороны.
Под столом своим лаем ей вторит бигль.
— Господи, — говорит Мириам, по-настоящему испугавшись. Это из-за неё? Или у женщины случился приступ? Мириам упирается второй рукой в стол и отталкивается. Столешница упирается женщине в живот, та хватает ртом воздух.
Пальцы гадалки разжимаются. Мириам одергивает руку. Кожа покраснела, девушка замечает, что уже начали образовываться синяки.
Ненси выглядит хреново. По лбу женщины стекает пот. Она облизывает губы и достает небольшой носовой платок, чтобы вытереть кровь. Глаза гадалки стали абсолютно красными.
Мириам тихо спрашивает:
— Мисс Ненси, вы в порядке?
— Что ты такое? — шипит та.
— Что? Что вы имеете в виду?
— Что-то внутри тебя умерло. Глубокое, тёмное, сморщенное, и это нечто рыдает, словно потерянный ребенок в поисках своей матери. Ты рука смерти. Ты её механизм. Я слышу, как вращаются колеса, как тянут шкивы. — Ненси роется в недрах кардигана в поисках двух двадцаток. Она сминает деньги и отталкивает их обратно к Мириам. — Забери. Мне не нужны твои кровавые деньги. За тобой идет смерть, а внутри тебя сидит монстр — его присутствие ощущается, — он внутри твоего сердца и разума. Я не хочу в этом участвовать. Уходи отсюда.
— Подождите, — умоляет Мириам. — Подождите! Нет, помогите мне, помогите понять, расскажите, как это всё остановить, как от этого отказаться и…
— Убирайся отсюда! — кричит мисс Ненси. Бигль вторит ей своим воем.
Мириам вскакивает на ноги и пятится к двери.
— Пожалуйста…
— Уходи.
Плечи девушки упираются в дверь, она вываливается наружу, испытывая головокружение.
* * *
Мириам сидит пятнадцать минут в небольшом
Мириам успокаивается и возвращается обратно в закусочную.
— Предсказала она тебе будущее? — спрашивает Луис.
Мириам слабо улыбается.
— Аферистка. Она ничего не рассказала из того, о чем бы я не знала. Может, пора уже сваливать?
Глава двадцать шестая
Глухой переулок
Вонь удивляет Харриет. Это запах свежей, скошенной травы. Но также пахнуть может и разлагающееся тело — труп в водосточной канаве, в котором скоро появятся жуки и личинки. Для Харриет это запах гниения. Вонь полнейшего застоя. Все её мускулы стягиваются в тугой узел.
Ингерсолл, сидящий в Кадиллаке сзади (а его присутствие моментально обновило Cutlass Ciera до машины статусом повыше), видит насколько напрягаются плечи женщины и говорит:
— Как это все для тебя знакомо, Харриет.
— Да, — отвечает она. Слово лежит там, совершенно лишенное эмоций.
Их окружает пригород. Побеленные бордюры, тучи птиц. Солнечный свет, вокруг растет и цветет клематис. Пастельных цветов сайдинг. Яркие белые водостоки.
Харриет очень хочется всё здесь предать огню и посмотреть, как всё сгорит до самого основания.
— Думаю, поверну здесь, — говорит Фрэнки и следует своим словам. — Нет, дерьмо, черт, подождите. Вот здесь. Сюда. Эти сраные маленькие улицы похожи друг на друга. Дома, газоны. Формочки для печенья, скопировать-вставить. — Харриет чувствовала взгляд Фрэнки до поворота, во время и после него.
— Он не знает, — говорит Ингерсолл.
— Он это кто? — интересуется Фрэнки. — Вы обо мне?
Харриет нерешительно мнется.
— Нет, не знает.
— Сколько времени прошло с тех пор, как я поставил вас работать в пару? — спрашивает Ингерсолл.
Фрэнки нужно время, чтобы подумать. Харриет оно не требуется.
— Два года и три месяца.
— Чего я не знаю? — спрашивает Фрэнки.
— Ничего, — отвечает Харриет.
— Всего, — говорит Ингерсолл.
— Скажите мне, — просит Фрэнки. — Я хочу знать. Вы всё обо мне знаете. Я для вас как открытая книга. Я ничего от вас не скрываю.
— Ты ему скажешь? — интересуется Ингерсолл, пока Фрэнки доезжает до тупика глухого переулка. Фрэнки смотрит на Харриет.
Она чувствует его взгляд.
Странно, учитывая, что Харриет никогда ничего не чувствует. Нравится ли ей это ощущение; не потому ли, что она тогда может хоть что-то почувствовать? Издеваться над другими для неё так же весело, как мучить себя саму?
Она предпочитает не отвечать на вопрос Ингерсолла. Или свой собственный.
Вместо этого она говорит:
— Приехали, — и выбирается из машины.
* * *
— Он их не убивает? — интересуется Ингерсолл, водя ловкими пальцами по держателю для почты, стоящему в коридоре.