Черные лебеди. Новейшая история Большого театра
Шрифт:
Уничтожение традиций стало творческим кредо нынешнего главного дирижера Большого А. Ведерникова, который не раз заявлял об этом и в телевизионных передачах, и во время репетиций в стенах театра: «Я пришел, чтобы уничтожить этот имперский театр!» и «Традиции» — для меня слово ругательное, это милые детские привычки, которые пора забыть!». В результате мы имеем разгромленный балет, изуродованную оперную труппу, убитый, еле слышный хор, чехарду непрестанно меняющихся дирижеров, ужасающие своей пошлостью и цинизмом новые постановки, исчезновение из репертуара театра раритетных спектаклей, составлявших основу репертуара и являвшихся Золотым Фондом театра.
Главной традицией Большого театра на протяжении двух веков всегда было своими постановками воспевать величие и силу человеческого духа, являть примеры героики и патриотизма, воспитывать возвышенные идеалы преданности и любви. Что же мы видим сегодня? «Игрок»
Балетная труппа, еще недавно славившаяся во всем мире, вынуждена деградировать, так как большинство из последних постановок предполагают не только примитивные сюжеты, примитивные, «не выше пояса», чувства, но и технику танца, с которой вполне справится первый встречный инвалид. Никакие сентенции о «современном» в балете не должны обманывать кого бы то ни было: псевдоискусство самодеятельного уровня просто не имеет отношения к категориям «прекрасное» и «искусство».
Деградирует опера Большого. Путь от весьма и весьма сомнительной постановки «Хованщины» до «Детей Розенталя» пройден решительно и быстро. Начал господин Ведерников с постановки шедевра мировой оперы, народной музыкальной драмы М.П.Мусоргского «Хованщина». Народ в спектакле представлен, как тупая, пьяная масса полуидиотов (режиссер Александров). Затем была «Снегурочка» Н.Римского-Корсакова — спектакль, из которого только запретом дирекции в последний момент перед премьерой был убран метровый половой член, который по замыслу режиссера вдруг возникал из-под юбки(!) Масленицы. В «Похождениях повесы» И. Стравинского зрителю представили публичный дом с раздетыми проститутками, с бандершей, профессионально изображающей «работу» языком. Вместо поучительной притчи о гибели сбившегося с пути молодого человека — развлекуха, воспевающая радости порока.
Постановка спектакля «Турандот» Дж. Пуччини могла бы стать неплохим подарком зрителю Большого театра, если бы постановщики смогли найти достойных солистов на главные партии. И если бы не финал, внезапно оказавшийся политическим фарсом.
Уже первая постановка Д. Чернякова на Новой сцене Большого театра - опера «Похождения повесы» И. Стравинского - воспевала радости порока
Можно долго перечислять премьеры последних лет. В опере Р. Вагнера «Летучий голландец» героиня Сента жертвует собой, спасая души возлюбленного капитана и его матросов. На сцене Большого героическое самопожертвование Сенты превращается в террористический акт сумасшедшей, напрасно погубившей массу народа. Зато какая драка поставлена! Извращено прочтение В.Брюсова и С.Прокофьева в спектакле «Огненный ангел». На сцене унитазы, комиссары, красные книжечки, красный Мефистофель и серые агенты (в опере — монахи). Кто такой сам Огненный ангел (у автора это — демон), понять нельзя (режиссер Ф.Замбелла). Идею спектакля многочисленная критика объявила «невнятной». «Леди Макбет Мценского уезда» Д.Шостаковича — тоже не обошлось без пошлости. О музыкальной стороне спектакля профессионалы не могут говорить без слез.
Постановка спектакля «Дети Розенталя» логично и естественно вписывается в репертуарную политику последнего периода. Упоминать о «разных вкусах» применительно к этому «творению» нельзя. Это спектакль, в котором проститутки поют: «Кипят три вокзала, ждут три вокзала нашего мяса». Во втором действии свора собак (артистки миманса) возлежит возле Бомжа. Собаки лают, многократно писают, другие собаки нюхают «написанное», грызут пробегающих мимо спортсменов, а в конце эпизода один из героев (сутенер) вешает пса!? На сцене ложь, масса калек, бомжи, голоса руководителей государства от Сталина до Ельцина, проститутка — возлюбленная Моцарта, алкоголик Мусоргский с текстом «Айда в тошниловку, бабла хватит» и прочая «тошниловка». Музыка вся «с миру по нитке», оркестровка порой просто безграмотная.
То оркестр заглушает певцов, то в самом оркестре провалы в звучании. Господа руководители театра и постановщики спектакля в один голос заявили, что «Дети Розенталя» будут «первым новым оригинальным сочинением, заказанным театром за последние 30 лет». Стоит ли с этого начинать, господа?
О певцах оперы — разговор особый. Многие солисты — работники Большого театра — не заняты в новых постановках и в текущем репертуаре, зато часто приглашаются певцы со стороны. Многих из приглашенных в зале просто не слышно,
Особую боль вызывает состояние дел в знаменитом хоре Большого театра. Прежде, во время многочисленных зарубежных гастролей оперной труппы, зрители и критики всегда особо отмечали великолепное, порой необычайно мощное, порой завораживающе тихое и нежное звучание хора Большого. Во время легендарных гастролей в Париже в 1965 году хор восемь раз подряд бисировал гениальную молитву из «Хованщины» М.П.Мусоргского. Многие артисты хора помнят, каким несмолкаемым шквалом аплодисментов заканчивались любые концертные выступления хора в Испании, Португалии, Италии, Швейцарии, Гонконге или США. Этот шквал как рукой сняло с приходом на должность главного хормейстера Большого театра Валерия Борисова.
Первые же гастрольные концерты в Испании были для хора полным провалом. Зрители, те, что слышали хор в его прошлые выступления, с недоумением спрашивали артистов: «Что стало с вашим хором?» Такое же недоумение выразил и известный импресарио Селиванов С.И, в прошлом работавший с Большим театром. Тот же вопрос задают нам зрители Большого театра, знакомые со звучанием хора в прошлом. Хор перестал играть роль одного из ведущих компонентов в опере, он поет так, словно аккомпанирует оркестру, хотя должно быть наоборот. Более того, сегодняшний хор уже не способен звучать мощно или хотя бы так, чтобы оркестр не заглушал его. Уникальный хоровой коллектив, прославленный во всем мире, сегодня превратился в подобие хора музыкального училища, читающий ноты, но не способный выполнять задачи, которые ставит перед ним большая опера. Побывав на последних спектаклях Большого, могу сказать, что, не зная Пушкина, трудно понять, о чем поют в «Евгении Онегине». И главной причиной такой деградации коллектива стали даже не музыкальные представления г. Борисова В.В., а прежде всего стиль управления коллективом. По словам работников театра, человек, «проработавший в коллективе без году неделя, заявил артистам: «Всех ваших педагогов надо расстрелять». Потом были вариации: «На баржу и утопить, всех повесить». На репетициях артисты подвергаются бесконечным оскорблениям и унижениям, иногда Борисов, не объясняя причин, разворачивается и уходит с репетиций, если ему что-то не нравится. Систематическое запугивание артистов, бесконечные прослушивания и сдачи партий «по одному», заменяющие методически выверенную работу с коллективом, привели к тому, что на сцену выходят унылые, потухшие, как говорят, «пустые» артисты. Куда уж там зажигать слушателей?»
Но вернемся к постановке «Детей Розенталя». Скандально известный автор Владимир Сорокин, прославившийся такими произведениями, как «Лед», «Голубое сало», «Сердца четырех», «Москва», добрался до оперы. Как говорится, «наш пострел везде поспел». Те, кто знаком с его произведениями, знают, что дочитать до конца ни одно его детище практически невозможно. Нормальному человеку. Действительно, по количеству грязи, мерзости и порногpaфии на одной странице Сорокина смело можно заносить в Книгу рекордов Гиннесса. И пусть те, кому это нравится, читают его и перечитывают. Но нет! Сначала — кинопостановка. Теперь — Большой театр. Дело не в Сорокине. Тенденция страшная. В факультативы вузов введены произведения Сорокина. Пятый курс филфака изучает его как основного автора. И каково же было мое удивление, когда я услышала из уст руководства театра о том, что у нас нет писателей, способных написать хорошее либретто. Нет — и все! Никого! Кроме Сорокина. Живой язык, современное мышление, талантливое перо! На встрече с руководством театра директор А. Иксанов сказал мне: «Театр — это не музей! Театр должен идти вперед, развиваться. Иначе публика не придет, особенно молодежь!» Да, театр это не музей. Театр — это Храм искусства. А в Храме старые иконы на новые каждый сезон не меняют. Спектакли Большого — это История России, История Русского Искусства.
Сам же автор либретто в интервью журналу «Итоги» говорит: «Одно то, что нынешнее руководство театра пошло на такой эксперимент, пригласило нас с Десятниковым к сотрудничеству, свидетельствует о том, что театр обновляется. Ну и дай Бог!» Вот так. Вот чем сегодня определяется обновление и прогресс театра (кино, литературы и т. д.) — пригласили к сотрудничеству писателя Сорокина или нет.
Акция протеста у стен Большого театра накануне
После встречи с руководством Большого театра стало совершенно очевидно: мы говорим на разных языках. Хореографическое наследие Петипа и Иванова, дирижерское искусство Голованова, постановки Баратова, Григоровича, Покровского вряд ли можно сравнивать с «творчеством» Ведерникова или хормейстера Борисова (кстати, уволенного Гергиевым из Мариинки).