Черные минуты
Шрифт:
Шеф имел в виду сеньора Хуана Хосе Чурруку, недостойного человека, члена мафии в правящей партии, настоящего змея среди змей. Прозвище его было Уррака — Сорока — из-за его длинного носа и любви к деньгам. «А Чуррука какое имеет к этому отношение?» — недоумевал про себя Ранхель.
Шеф бросил фотографию Траволте:
— Свяжись с родителями сегодня же. Чтоб в два часа отчет был у меня.
— Есть, сеньор.
Когда Траволта наклонился, Ранхель заметил, что он лысеет — на макушке уже образовалась плешь. Стало даже жаль его. А шеф тем временем закурил свою первую за день «Рейли», глубоко затянулся и выпустил
— Есть у нас еще дела об убитых детях, о которых мне ничего не известно?
Шеф оглядел каждого по очереди. Все молчали. Потом он долго стряхивал пепел с сигареты.
— Лолита, раздай папки.
Когда детективы начали открывать папки, послышался громкий шепот удивления. Ранхелю не терпелось узнать, что там внутри, но папки ему не досталось. Пришлось спрашивать у Евангелиста, сидевшего рядом. Евангелист открыл свою папку и сделал вид, что читает:
— Покайтесь, ибо конец света близок. Покайтесь и уверуйте в Евангелие.
— Перестань, придурок. — Ранхель вырвал у него папку. С тех пор как Евангелист стал мормоном, он все время говорил о религии, не понимая, что страшно бесит коллег.
Сверху лежал доклад Ранхеля, а под ним — такой же по размеру журнал модного дизайна, отпечатанный желтым шрифтом.
— Это доставили мне в губернаторском самолете, — объяснил шеф, — полчаса назад. Журнал «Просеко». Там пишут о нас.
Когда центральная газета или журнал критически отзывались о событиях, происходящих в штате, губернатор заботился о том, чтобы этот выпуск не попал в продажу. Он посылал людей скупить весь тираж, и таким образом местное население оставалось в неведении относительно безобразий, которые допускают их власти.
Итак, на тридцатой странице был опубликован материал о Паракуане. «Маньяк продолжает убивать, пользуясь некомпетентностью полиции». Там же была помещена фотография, сделанная Чиланьей через окно туалета — Ранхель и доктор Ридуара заглядывают в кабинку, где находится труп.
— Ранхель, да ты становишься знаменит, — шепнул Проф, наклоняясь к нему.
Статья была редакционная, «по репортажу Джонни Гурреро». «Чтоб он сдох, этот Джонни, — мысленно возмутился Ранхель, — он делает карьеру за мой счет».
Пока он рассматривал снимок, шеф показал им первую полосу «Ла Нотисии»: «Жуткая находка в центре города». Эти напечатали шесть фотографий из туалета, и на трех был Ранхель. «Ну попал я, — думал он, — теперь они меня заклюют, эти стервятники».
Подняв голову, он поймал на себе взгляд Траволты. Сукин сын просто умирал от зависти. Траволта обожал фотографироваться, а Ранхель, вслед за дядей, считал, что полиция должна работать незаметно. Будь его воля, он запретил бы все эти пресс-конференции и пресс-релизы, создающие шумиху вокруг расследования.
— Но это еще не все, — продолжал шеф. — Чуррука сказал мне, что сюда едут журналисты из «Аларма Ройя»!
«Аларма Ройя» — популярнейший «желтый» еженедельник страны, известный своими сенсационными репортажами — «с мачете, застрявшим в голове, он набросился на мать; почтенная сеньора задержана за торговлю марихуаной» — и все в таком роде.
Министерство внутренних дел не раз закрывало газету, но «Аларма Ройя», сменив название и дизайн, всякий раз возрождалась.
— Если
Камерой они называли каморку в подвале, без окон, электричества и вентиляции, где проходили допросы наиболее упрямых заключенных.
— Зарубите себе на носу: общаться с прессой могу только я. Эта мера необходима во избежание утечки информации. Понятно?
Шеф по очереди взглянул в глаза каждому, и все кивали.
— Так, парни, что мы имеем на настоящий момент? — И шеф сделал глоток из пустой чашки.
Поскольку Траволта был не в курсе дела, докладывать стал Ранхель. Привыкнув к недомолвкам Траволты, все были удивлены четкой, выдержанной, продуманной речью Ранхеля. Он сделал краткий обзор всего, что удалось выяснить, указал все неувязки и противоречия. Если Траволта из-за своей небрежности часто упускал важные детали и улики, Ранхель сумел найти сразу несколько зацепок: на задворках бара он поднял окурок от сигареты «Рейли», а впоследствии, разбирая мусор с острова Эль-Пальмар, нашел и второй — с таким же пожеванным фильтром и с отпечатком острого, точно собачий клык, зуба.
— Зная, что в обоих случаях преступник использовал охотничий нож, можно предположить, что это один и тот же человек.
Ранхель закончил и поглядел на сослуживцев. Многие заметно нервничали. С самого начала работы в порту они привыкли вести расследование по схеме, подразумевающей нарушение закона, ибо, как говорил Траволта, для полицейского все средства хороши. Когда имеешь дело с грабителями, пьяными матросами и террористами, то о каких правилах может идти речь?
Проще всего арестовать подозреваемого, даже если против него нет улик, а потом уже разбираться. Все копы практиковали именно этот способ. А если задержанный доказывал свою невиновность, ему приносили извинения, и дело с концом. Так, если случалось убийство, забирали всех, кто был замечен в компании убитого в предшествующие дни. Всех подвергали допросу, а тех, о ком было известно, что они недолюбливали покойника, Траволта допрашивал с особым пристрастием.
Если в какой-нибудь конторе исчезали деньги, брали главного бухгалтера или другого материально ответственного — и в тюрьме виновный всегда признавался.
Пару раз в год происходили похищения бизнесменов. Допросив всех членов семьи и слуг в доме — обыкновенно впустую, если только среди них не попадалось человека с судимостью, — полицейские отправлялись в доки, в трущобы на окраине города, подобные пресловутому району Коралилло, где укрывались всяческие проходимцы, обращались за помощью к информаторам и даже криминальным авторитетам. Но сейчас они не знали, откуда начинать, где искать Шакала.
— Девочка училась в школе номер пять — до бара оттуда рукой подать, — продолжал Ранхель. — Это значит, что ее поймали на улице, завезли куда-то, где убили, но не оставили тело на месте преступления, а подбросили в бар. Пока нам не удалось выяснить, чем руководствовался преступник. Возможно, он хотел бросить тень на менеджера бара. Ни мотивов преступления, ни свидетелей, ничего у нас нет.
Послышалось озабоченное ворчание.
— Шеф, — сказал Проф, — разрешите мне кое-что добавить.