Черные ножи 3
Шрифт:
У Люта задрожал подбородок, но не от страха, а от едва сдерживаемой ярости, а я еще подбавил в копилку:
— А как эсэсовцы поступают с евреями и говорить не буду. Впрочем, вы и так все знаете. Слышали про лагеря смерти? А про газовые камеры? Быстро и надежно. А если камеры по рукой нет, можно и иначе: забить фургон голыми пленниками и вывести выхлопную трубу грузовика прямо внутрь. Несколько минут, и готово! А после тела сжечь в ямах или крематориях. Впрочем, все, что может быть полезным, изъять: волосы срезать, золотые коронки вырвать…
Капитан слушал внимательно, сначала относительно спокойно, но через какое-то время у него задрожали губы. Наконец, его прорвало:
— Замолчите! Я вам не вшивый SS-Mann! Я — человек чести, морской офицер! Не смейте приписывать мне дела, к которым я не имею ни малейшего отношения! Зачем вы мне все это говорите? Это не может быть правдой, в такую дикую дезинформацию я все равно не поверю. Это за пределами человеческой жестокости, такое могли придумать только коммунисты! С моими людьми вы вольны поступить, как сочтете нужным. Они — солдаты, и знали, что идут на потенциальную смерть. И я солдат! Если мне суждено умереть, я постараюсь сделать это достойно!
Я зааплодировал бы ему, настолько горделиво и пафосно прозвучала его речь, вот только он, кажется, не до конца проникся моей угрозой. Одним плавным движением я оказался возле Люта, поднял его за грудки и притянул его к себе, после чего прошипел ему прямо в лицо:
— Самое плохое для вас, что я — русский! И я не врал, это не дезинформация. Это лишь малая часть того, что творят ваши солдаты на нашей земле. И я буду мстить вам, всем до последнего! Буду грызть ваши глотки, перегрызать жилы, пить вашу кровь!
Вот сейчас он поверил, причем целиком и полностью, до конца. И от осознания правды, его затрясло, как в приступе лихорадки, а ноги перестали держать тело. Я отпустил его китель, и Лют осел на пол, прислонившись к стене.
— Не может быть, я не знал! Я уже четыре года не вылезаю из рейдов и понятия не имею, что творится на суше! Поверьте мне!..
— Имя! Должность! — потребовал я вновь, и на этот раз он ответил.
— Вольфганг Август Ойген Лют, корветткапитан, командир подводной лодки U-181! — четко, как на плацу, ответил офицер.
— Куда следуете?
— Возвращаюсь из дальнего похода. За семь недель мы прошли восемь тысяч миль, миновали Ирландию и Францию, прошли мыс Доброй Надежды, после дошли до северного побережья Африки и пошли на восток материка, но я побоялся, что кончатся топливо и торпеды, и отдал приказ возвращаться назад. Обратный путь занял меньше времени, мы шли почти без остановок.
— Вы сказали, «кончатся торпеды»? — удивился я. — Все израсходовали?
— Осталось лишь две, — вновь горделиво задрал подбородок Лют, — и то потому, что я их очень экономил и воевал своим методом.
Я заинтересовался.
— Подробности! Кого потопили? Даты? Способ?
Лют задумался:
— Мне бы судовую книгу, я бы
— И как, удачно? — поразился я столь оригинальному подходу к делу.
— За неделю — четыре торговых судна! — приосанился капитан и даже попытался встать на ноги. — Но потом решил, что пора и честь знать, и мы повернули к родным берегам. Совсем немного не дошли, услышали сигнал о помощи, отправились на выручку… дальнейшее вы знаете.
— Приходилось ли вам топить советские суда?
— Не припомню такого, — пожал плечами Лют. — Мы действовали в основном в тех морях, где ваших нет… много британцев на дно отправили. «Empire Whimbrel», «Tinhow», «Harrier», «Hoihow», «Empire Lake» — всех и не упомнишь без судового журнала… кстати, вы не очень-то походите на русского…
Он был прав. В немецкой форме офицера «Люфтваффе» я точно не был похож на простого советского человека. Тем не менее, я им был.
Что же, если капитан не врал, то наших он не топил, а до англичан, американцев и прочих мне было мало дела. Нет, я вовсе не оправдывал Люта, но и не испытывал к нему ненависти в достаточном количестве. Это был настоящий военный, отлично исполнявший приказы и несший свою службу максимально эффективно, и зверствами при этом не занимавшийся. Вдобавок Лют был человеком умным и смелым — достойный враг.
Любопытную историю он рассказал, получается, «Парадигма» — далеко не новинка, раз была установлена на судне, которое находилось в рейде несколько долгих месяцев.
Что-то не стыкуется! Допустим, шифровальную машину поставили на борт еще до отправки субмарины в рейд, но откуда тогда Флеминг узнал о ее возвращении? Ведь он точно вычислил квадрат и время, где мы должны были пересечься. Удивительное… хм… совпадение? Быть такого не может! Либо же коммандер ждал появления кого-то иного, а Лют просто оказался здесь случайно?
Лодку резко качнуло. Разговоры в сторону, иначе затонем, как прежние жертвы U-181, а мне этого очень не хотелось.
— Послушайте, корветткапитан, если мы немедленно не начнем погружение, нам конец, шторм нас уничтожит!
— Что вы предлагаете? — видно было, что Люту умирать тоже не хочется.
— Из нас двоих лишь вы знаете, что нужно делать. Поэтому будете командовать, а я — выполнять. С прочими отсеками буду общаться по радио. Даст бог, выживем!
— Развяжите мне руки! — потребовал Лют. — Я должен видеть приборы!