Черные ножи
Шрифт:
— Тебя пытались убить, Дима. Это не было случайностью…
Штатный крановщик только разводил руками. Мол, на минуту отошел и не видел, кто был за пультом, так что это мог быть кто угодно, и выяснить кто именно, не представлялось возможным. Никто ничего не видел. Так бывает, когда каждый занят своим делом, и некогда вертеть головой по сторонам.
Вскоре, так ничего и не выяснив, все разошлись по своим рабочим местам. Никого не прибило и не покалечило, и ладно. Повезло, считай! Так что и говорить более не о чем…
До вечера я проработал в странном состоянии. Нет, я
Моя смена была короче, чем у остальных членов бригады, но Михалыч попросил меня, как и вчера, остаться на дополнительные часы. И опять я чувствовал, что чем больше работаю, тем крепче и выносливее становлюсь. До нового года оставалось всего-ничего, чуть больше недели, и, если и дальше все пойдет в таком темпе, то к празднику я наберу хорошую форму. Конечно, не как в прошлой жизни, на это требовалось больше времени, но и сейчас я уже был далеко не прежним Димкой, которого буквально шатало на ветру. Я часто думал о нем, о том простом челябинском пареньке, не дожившем совсем чуть-чуть до следующего года и, тем более, до Победы, так и не узнавшего, что все его усилия были не зря, что мы в который раз одолели силы зла, принеся долгий мир в Европу. Мне было его дико жаль, ведь именно он должен был жить дальше, а вовсе не я. Но с судьбой не спорят.
— Филиппов и Воронин проводят тебя до дома, — сообщил после смены Корякин тоном, не предполагающим пререкательств. — А завтра с утра встретят у подъезда и доведут до завода. Шутки кончились, кто-то взялся за тебя всерьез, и если ты хочешь жить, слушай меня и делай, как я говорю! Без вопросов! Я принял решение на время убрать тебя из цеха. Отправишься до конца года работать на полигон — оттуда как раз пришел запрос на несколько дополнительных человек в помощь. Предписание я тебе уже выправил. Тебе нужно быть у проходной в семь тридцать, в это время отъезжает автобус. Лучше даже приди чуть заранее, чтобы не случилось накладок.
— А как же Леха? Я хотел сегодня зайти к нему в больницу… если он очнется, то все расскажет!
— Казаков сходит вместо тебя. И если твой товарищ придет в себя, он поговорит с ним. Если будут новости, ты об этом узнаешь.
Внезапно мне в голову пришла неприятная, но вполне реальная мысль:
— А что если преступник уже знает, что Леша выжил и захочет устранить его прямо там, в палате? Если он видел лицо преступника или что-то узнал, то он в опасности! А врачи и медсестры не смогут его защитить! Более того, они даже и не знают, что
Петр Михайлович кивнул:
— Я тоже подумал об этом. Но у меня нет возможности послать кого-то следить за палатой. Придется позвонить в милицию… этому, как его, сержанту, что приходил сюда…
— Морозову?
— Или же начальнику отделения лейтенанту милиции Денисову. И сообщить, что на Носова, возможно, готовится вторичное нападение. Анонимно. Поверят они или нет, неизвестно, но проверят сведения обязательно. А если повезет, то поставят бойца охранять палату несколько дней. А там, глядишь, наш Леша уже очнется и даст показания.
Мне эта идея не очень понравилась, но альтернативы я не мог придумать. Лехе требовалась защита, мы эту защиту обеспечить не могли. Более того я сам нуждался в охране. Судя по сегодняшнему случаю, мои враги — люди умные, хитрые и осторожные. И второй раз они подготовятся получше… поэтому до повторной попытки дело доводить не нужно. Идея спрятать меня на время подальше от цеха была хороша, и полигон — самое подходящее для этого место. Попасть туда сложно, сама территория находится под постоянной охраной, вход строго по пропускам, выправить который со стороны невозможно. Да, на полигоне меня не достанут. А за это время, надеюсь, Михалыч и его люди найдут доказательства вины бригады Зуева. Тогда все закончится само собой.
— Хорошо, я согласен.
Корякин кивнул, словно и не ожидал иного ответа, и внезапно подмигнул мне.
— Не бойся, Димка, прорвемся! Ты главное, оглядывайся по сторонам, и носи с собой хотя бы вот это… — он протянул мне самодельный кастет, наподобие того, который я отнял в свое время у хулиганов, а потом у меня его изъяли в милиции. — На полигон одевайся потеплее, там люто холодно…
Я сунул кастет в карман и побрел к выходу. За мной тенями на некотором расстоянии двинулись Филиппов и Воронин, обеспечивая силовой прикрытие. Я не думал, что по дороге к дому на меня нападут, но Корякин решил не рисковать, и я понимал его опасения.
Все прошло спокойно. Я сел на трамвай и через полчаса входил в свой подъезд. Мои телохранители уверились, что я добрался благополучно, и отправились по своим делам. На их месте я предварительно проверил бы сам подъезд на наличие там ожидавших моего появления убийц. Но им это даже в голову не пришло, как и потенциальным убийцам, так что я зашел домой без происшествий.
Сегодня опять в кухне сидел один лишь Будников, словно специально поджидая меня. Остальные соседи, включая неугомонную тетю Варю, уже давно спали в своих комнатах, и только Степан Григорьевич бодрствовал.
— Дмитрий! — негромко окликнул он меня. — Не уделите ли мне несколько минут вашего драгоценного времени?
Раньше мне не приходило в голову, а сейчас я внезапно подумал — не слишком ли витиевато изъясняется простой деревенский сапожник? Его слог, его пространные размышления — все это не очень-то соответствовало выбранному образу.
— Степан Григорьевич, может, в другой раз? Очень устал, честное слово! И вставать ни свет ни заря!
— Я вам чайку налью, не слишком крепкого… с сахаром! Два кусочка!