Черные псы
Шрифт:
– Так, - Селиверстов направил на меня "узи", - а ну быстро в сауну, пока не поздно!
– А после чего может быть поздно?
– серьезно спросила я.
Селиверстов, не отводя дула, ответил:
– Ну, например, после того как я выйду на улицу и поваляюсь в грязи, чтобы иметь законное основание пойти в сауну вместе с тобой.
– А это обязательно?..
– Идти с тобой?..
– Да нет. Валяться в грязи...
– В самом деле, - произнес Дима, опуская "узи", - ты умная девочка.
С этими словами он легко подхватил меня на руки и, не обращая
– А кто же будет охранять вход?
– выгнувшись, как кошка, промурлыкала я, оказавшись на лежаке в предбаннике.
Он свирепо улыбнулся в ответ и одним ловким неуловимым движением разорвал надвое мою и без того многострадальную майку...
Утром, выйдя к завтраку, я увидела в гостиной Баскера, о чем-то оживленно беседующего с Соловьевым и Эвелиной. Психоаналитик напряженно улыбался, показывая прекрасные ровные зубы, и держал руку на плече Эвелины.
– Андрей Карлович, у меня к вам маленький разговор, - подходя, сказала я. Конечно, я могла бы и не говорить об этом, а побеседовать с Баскером после завтрака, но меня взбесил контраст между насупленным, только что вставшим на ноги после ранений Баскером и ухмыляющимся Соловьевым, нахально держащим руку на плече его жены.
– Хорошо.
Мы отошли в сторону, и я выложила ему результаты своих ночных похождений. Естественно, за исключением эпизода с Селиверстовым.
– Примерно то же самое мне говорил и капитан Вавилов, - покачал головой Баскер.
– Вавилов?
– воскликнула я.
– Он здесь?
Надо признаться, что я не сказала о том, что Новаченко с Тимофеевым упоминали капитана. Это всегда можно сделать, а пока...
– Да, он приехал полчаса назад, - ответил Баскер.
– Да вот он сам, спроси у него. Капитан, Татьяна Александровна интересуется вашими успехами.
– А-а-а, Таня, - проговорил Вавилов, - я только что из Тарасова, привез очень интересную информацию. Но об этом после завтрака.
Жр-ррать хочу, как крокодил!
После весьма обильной - особенно для утреннего приема - трапезы, в которой участвовали супруги Баскеры, Соловьев, Вавилов и я (охранники и люди лейтенанта Боброва ели отдельно и только собственные продукты), все вышли на террасу курить и пить кофе.
– Вы отдали на анализ фрагмент собачьей шерсти, Денис Иванович? спросил Соловьев, галантно поднося зажигалку к моей сигарете, а потом сигарете Вавилова.
– Есть результаты?
Вавилов внимательно посмотрел на Олега Платоновича и произнес:
– Да, кое-что имеется. Замечательные результаты, господа.
– Да что же может быть замечательного в результатах анализа собачьей шерсти?
– наивно воскликнула Эвелина.
– Ты забываешь, Виля, что это собачья шерсть могла светиться, выговорил Баскер, - если меня не слишком ударили по голове, а та кузнецовская компания не перепила.
– Вас, безусловно, ударили по голове очень сильно, - произнес Вавилов, - а упомянутые вами молодые люди, если судить по их лицам наутро, приняли на грудь по принципу "ни в сказке сказать, ни пером описать".
– внезапно обратился Вавилов к Соловьеву.
– А почему вы спрашиваете у меня?
– спокойно ответил тот.
Я посмотрела на Эвелину: та заметно побледнела.
– Но вы же врач, - ответил Вавилов.
– И вы полагаете, что я знаю процессы деоксидирования люциферинов? произнес Соловьев.
– Почему бы нет? Я слышал, вы были неплохим фармацевтом и даже получили патент на изобретение нового психотропного препарата, ослабляющего течение шизофрении, - проговорил Вавилов.
– Да и другие замечательные разработки у вас, верно, были, а?
– Я давно этим не занимаюсь, Денис Иванович, - примирительно ответил Соловьев.
– К тому же подобные слова в ваших устах звучат для меня угрожающе. Неужели занятия фармакологией по новому законодательству являются преступлением?..
– Ну, не фармакология.., а вот вивисекция всегда возбранялась, сказал капитан, пристально глядя на Соловьева.
– Впрочем, Олег Платонович, я не инкриминирую вам ничего этого, хотя вы у меня на подозрении... Так же, как и все присутствующие.
– Милые шутки капитана Вавилова, - проговорила я, - а то мы уж подумали, что Олег Платонович вырастил извращенных песиков, пичкая их всякими препаратиками, заставил, понимаете ли, светиться, а на роль сэра Чарльза Баскервиля подыскал Глеба Сергеевича Аметистова. А теперь, коли мы все на подозрении, мне позволительно не считать Олега Платоновича злобным Стэплтоном, а переориентировать на эту роль, скажем, себя. Или вот Андрея Карловича.
– Что?
– Баскер вздрогнул и переменился в лице.
– И ты...
– ..Брут?..
– докончила я с феноменально сыгранной вопросительной интонацией.
– Успокойтесь, Андрей Карлович, просто, по мысли капитана Вавилова, вы вполне подходите на эту роль.
Вавилов ухмыльнулся.
– Ну, знаете...
– произнес он.
– Кстати, лично я полагаю, что этих псов в округе уже нет.
– Отчего так?
– спросила я.
– После такого преступления исполнителей нужно уничтожать.
– А если готовится еще одно преступление?
– вдруг спросила Эвелина.
Вавилов пристально посмотрел на нее, и снова в его маленьких глазах вспыхнуло то странное выражение, что я уже видела в его взгляде, обращенном на ту, разъяренную Эвелину, сыплющую десятиэтажными матерными проклятиями.
– Ладно, - произнес Баскер, ощупывая виски, - что-то у меня голова кружится.
– Пойди полежи, Андрюша, - предложила Эвелина, - может, тебя довести до комнаты?
– Я сам, Виля, - пробормотал Баскер, - я сам...