Чёрные сердца

Андрижески Дж. С.

Ник мог бы запросто укусить его.

Он этого не сделал.

На самом деле, тот факт, что ему этого не хотелось (по крайней мере, хоть в сколько-нибудь агрессивной манере), показался ему скорее сюрреалистичным.

Затем это сбило его с толку.

Нахмурившись, он вновь сосредоточился на деревянном потолке.

— Ты меня загипнотизировал? — спросил он.

Очередная усмешка вибрацией отдалась в спине Ника.

На сей раз это почему-то заставило его улыбнуться.

— Загипнотизировал? — переспросил знакомый голос. — Нет. По правде говоря, брат, я не делал вообще ничего,

просто не ушёл. И слушал твою болтовню. И беспокоился, что ты можешь навредить себе. И задавался вопросом, сумею ли я остановить тебя, если ты действительно попытаешься себе навредить. И, давай не будем забывать… леденящие кровь крики в любое время ночи. И мне приходилось терпеть, что ты лежишь на мне как блок холодного цемента, время от времени разминая меня костями… как кот на подушке, которая ему не нравится.

Слушая это всё, Ник фыркнул.

Однако он не шевелился… не двигал головой или телом.

Последнее грузно лежало на груди и животе видящего, и услышав слова Даледжема, Ник невольно заметил, насколько теплее кожа и тело видящего в сравнении с ним самим.

Он также испытывал извращённое желание вдавить в него лопатки и поёрзать, пока не найдёт идеально удобное место соприкосновения их мышц и костей.

Он всё ещё лежал, когда вдруг осознал, что напрягся.

— Мири, — произнёс он.

Его голос внезапно сделался хриплым.

Он начал было садиться, но Даледжем крепко обхватил его руками, ладонями и ногами, утягивая в прежнее лежачее положение.

Только тогда Ник осознал, что уже не прикован.

— Иисусе, — произнёс он, поднимая свои ладони. — Тебе жить надоело?

Даледжем позади него фыркнул.

— Может быть.

Когда Ник не заговорил и не попытался сопротивляться ему, видящий стал массировать его грудь сильными пальцами, вызвав в Нике реакцию прежде, чем он успел её подавить.

Его клыки удлинились ещё до того, как его разум сформировал сознательную мысль.

— Мы обсуждали это, я и ты, — сказал Даледжем, и его голос раздавался тихим почти-урчанием в горле. — Ты действительно не помнишь?

— Обсуждали что? — спросил Ник, стараясь отвлечь себя и убрать клыки. — Что тебе жить надоело?

Видящий фыркнул, но Ник услышал в этом звуке скорее веселье, нежели что-то другое.

Нику пришло в голову, что он по-прежнему не может чувствовать видящего.

Он вообще не мог ощущать его разум.

Он не питался от него.

Это осознание озадачило его.

Он гадал, сколько времени он пролежал тут с Даледжемом, галлюцинируя… крича, если верить словам видящего… явно пребывая не в себе… и ничто не отделяло его клыки от горла видящего. Он подумал просто спросить у него, но совершенно не был уверен, что хотел или нуждался в ответе.

— К тебе пришло ещё одно воспоминание, вот только что? — спросил Даледжем, снова гладя его грудь, умело разминая мышцы длинными пальцами.

Разум Ника опустел.

В основном из-за пальцев видящего.

Какой бы ни была причина, в те несколько секунд он не имел ни малейшего представления, о чём говорил другой мужчина.

— Мири, — подтолкнул Даледжем. — Ты только что сказал «Мири». Почему?

Разум Ника снова сосредоточился.

Он нахмурился.

— Я не могу её

почувствовать, — он повернул голову, но из-за странного угла расположения их тел все равно не мог видеть его лицо. — Она снова ушла?

— Ушла?

— Как раньше, — произнёс Ник с лёгким нетерпением. — Когда она просто… испарилась нахер, — подумав, послав запрос через свою кровь, он ощутил, как напряглись его челюсти. — Это ощущается не так. Это ощущается… иначе.

— Как именно иначе? В чём заключается различие?

Ник задумался над этим. Медленно покачав головой, он продолжал нащупывать её через кровь, пока отвечал:

— В этот раз она сильнее присутствует здесь… скорее, она как будто приглушена. До этого она исчезала полностью. Я вообще не мог её почувствовать. Не было прогресса, переходного периода. Просто… бум. И нет её.

Голос Даледжема зазвучал чуточку резче.

— А теперь это ощущается иначе? Ты уверен?

Размышляя и продолжая нащупывать её через кровь, Ник медленно покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Я всё ещё могу её почувствовать. Или, надо сказать, я могу почувствовать её, если усиленно сосредоточусь. Такое чувство… я не знаю. Как будто кто-то накрыл её одеялом. Или поместил в комнату с очень толстыми стенами. Она по-прежнему где-то там. Я даже могу почувствовать, где именно… вроде как.

После этих слов пальцы Даледжема крепче сжали его.

Ник повернул голову, вскинув бровь, хоть и не мог посмотреть на видящего.

— У тебя есть гипотеза? — спросил он.

— Да, — сказал Даледжем. — Более того, это проливает свет (прости за каламбур) на то, как работает эта ваша связь по крови, когда дело касается тех, от кого вы кормились. В вашей способности читать мысли компаньонов по кормлению определённо присутствует aleimi– компонент.

Когда Ник молча нахмурился, видящий пояснил:

— …Живой свет. Aleimi — это слово видящих. Так мы называем живой свет. Кровь содержит его в большом количестве. По-своему логично, что ты сохраняешь световую связь с теми, от кого кормился. Это просто другой способ обрабатывать aleimi. Должно быть, вы, вампиры, развили этот навык в результате вашего подхода к кормлению.

Видящий фыркнул, словно продолжая размышлять.

— …Это также объясняет, почему вы всегда хотите трахать свою еду, как ты изящно выразился, — добавил Даледжем. — Свет также играет огромную роль в сексуальном влечении видящих. Мы делим свет иначе, но процесс делёжки света является для нас в высшей степени эротичным. Более того, мы склонны привязываться к нашим половым партнёрам через их свет… что также объясняет, почему вампиров так привлекает кровь видящих. Другой «вкус», который ты описываешь, скорее всего, вызван характеристиками aleimi– света в крови, а не чем-то физическим. Скорее всего, свет для вас выражается во вкусе, в специфическом способе переваривания вашей пищи. На самом деле, скорее всего, вы питаетесь живым светом через кровь… а не наоборот. Кровь — просто средство передачи живого света, которого вы жаждете.