Черные Шипы

Кент Рина

Мой позвоночник покалывает от предвкушения того, что он сделает сегодня.

Он так часто меняет свои методы, что я понятия не имею, что он для меня приготовил. Это часть острых ощущений и причина, по которой никто никогда не сможет заменить его.

Себастьян — единственный, кто знает мои потребности и может удовлетворить их без моего озвучивания.

Я останавливаюсь у двери квартиры, когда замечаю, что горит свет.

За все время, что я сюда приезжала, здесь обычно царила кромешная тьма, как в каком-нибудь фильме

ужасов.

Его квартира действительно пуста. Кроме телевизора там вообще ничего нет.

Женский голос доносится из его спальни, и я замираю, к горлу подступает кислотное ощущение.

Пожалуйста, не говорите мне, что Аспен здесь.

Я видела его с ней на бесчисленных светских мероприятиях, которые мы с Акирой посещали. Она часто счастлива в объятиях Себастьяна, и хотя я не уверена, состоят ли они в отношениях или нет, я знаю, что что-то происходит.

Я чувствовала себя плохо из-за тех времен, когда Себастьян хватал меня и тащил в укромное место, чтобы он мог трахнуть меня. Иногда я чувствую себя такой стервой из-за того, что я другая женщина.

Но в других случаях, когда я вспоминаю, что все это временно, я просто обнимаю эту суку и беру от него то, что мне нужно.

Так же, как он забирает у меня все.

Однако найти Аспен в его квартире — это совсем другая история.

Самым мудрым вариантом было бы уйти, но мои ноги подсознательно несут меня в направлении его спальни.

Голос Себастьяна просачивается через холл, его баритон прямо раздражает мои уши. Тот факт, что он мог использовать его, чтобы говорить грязные слова кому-то еще, заставляет мою кровь зеленеть от зависти.

Я останавливаюсь в дверях спальни, готовая испортить им веселье и быть настоящей дурой.

Но на кровати Себастьяна я нахожу не Аспен.

Это знакомое лицо, которое я видела в Weaver & Shaw в тот день. Его помощница.

Она конфискует бутылку виски у Себастьяна и заставляет его снова лечь на кровать. Он одет в простую белую футболку, которая облегает его грудные мышцы, и серые спортивные штаны. Его растрепанные волосы кажутся полувлажными, когда падают на лоб.

Он бледен, губы сухие, лицо измученное. Два дня назад он не был таким.

— Тебе нужно отдохнуть, — говорит его помощница с упреком в голосе.

Себастьян переводит взгляд на меня, как будто он все это время знал, что я здесь. Я тяжело сглатываю, борясь с желанием ерзать. Мне двадцать восемь, но я все еще чувствую себя тем потрясенным подростком, каким была десять лет назад, когда впервые увидела его.

Исчезнет ли это чувство когда-нибудь?

Его помощница Кэндис следит за его взглядом и улыбается. Она откидывает заплетенные волосы назад. — Ты не говорил мне, что о тебе кто-то позаботится.

— Я не знал, — хрипит он.

— Ну, теперь ты знаешь, — она ставит бутылку на тумбочку. — Позаботься об этом большом ребенке.

— Я? — я смотрю по сторонам, чтобы убедиться, что

она на самом деле не разговаривает с кем-то другим.

— Кто еще здесь, девочка? — она хватает свою сумочку и обращается к Себастьяну: — Даже не думай о том, чтобы показать свою болезненную физиономию завтра в офисе.

— Не уходи… — шепчет он, и его голос звучит болезненно, даже лихорадочно.

— У некоторых из нас есть дети, о которых нужно заботиться, — она подходит ко мне и шепчет: — Не позволяй ему пить, когда он болен.

— Что случилось? — спрашиваю я тихим голосом.

— Он пришел на работу, как выживший после зомби-апокалипсиса, как в сериалах, которые любит смотреть моя младшая сестра. Врач сказал, что он сильно простудился и что ему следует следить за температурой. Он не часто простужается, но когда это случается, он превращается в труп. Его лекарства на тумбочке, и я номер 1 на его быстром наборе, если тебе что-нибудь понадобится. Но, пожалуйста, не надо. Я хочу кое-чего с моим мужчиной сегодня вечером, и этого не произойдет, если позвонит мой требовательный босс.

Я улыбаюсь. — Я позабочусь, чтобы он этого не сделал.

— Спасибо. Я твой должник.

Она уходит до того, как я успеваю спросить ее о еде или о том, что еще мне нужно делать.

Себастьян тянется к бутылке виски, хотя его руке, кажется, не хватает энергии. Я подбегаю к нему и хватаю ее.

Он стонет, оставаясь в том, что выглядит как неудобное наклонное положение. — Отдай это.

— Кэндис сказала не пить, когда ты болен.

— Кэндис не указывает мне, что делать.

— Забудь о Кэндис. Тебе не следует пить, когда ты болен.

— Ты что, гребаный доктор?

— Не нужно быть врачом, чтобы быть разумной.

— Спасибо за твое ненужное мнение. А теперь дай мне это.

— Нет.

— Бутылка, Наоми.

— Я сказала «нет», — я держу ее позади себя, когда он снова стонет, теряет равновесие и падает на спину.

Себастьян смотрит на меня сквозь густые ресницы, которые затеняют его светлые, завораживающие глаза, но даже им сегодня не хватает жизни. — С каких это пор ты являешься полицией по борьбе с алкоголем?

— С тех пор, как ты заболел.

— Какого хрена тебя это должно волновать? — он закрывает глаза. — Уходи…

Его губы кривятся, а грудь вздымается и опускается с пугающей скоростью. Я жду несколько секунд, чтобы убедиться, что он спит, прежде чем прикоснуться к его лбу. Он горячий и слегка влажный. У него определенно жар.

Я убираю бутылку виски и ставлю сумку в изножье кровати. Затем иду в ванную, смачиваю тряпку и возвращаюсь.

Положив ее ему на лоб, я делаю паузу. Это навевает ужасные воспоминания о том, как я изо всех сил пыталась сохранить ему жизнь в той чертовой камере. Были моменты, когда я думала о том, что могло произойти тогда, и обо всех неправильных способах, которыми это могло закончиться.