Чёрные узы и Белая ложь

Синглтон Кэт

Бек долго останавливается на картинке, переворачивая ее на предыдущую страницу с мужчиной, прежде чем снова сфокусироваться на моем воображении. Его глаза смотрят на мои. В них уже нет юмора. Они серьезны, и мне хотелось бы узнать его получше, чтобы узнать, какие секреты скрываются за его проницательным взглядом цвета индиго. — От них захватывает дух.

Я пытаюсь скрыть вздох от его комплимента. В моей жизни было много людей, которые говорили мне, что я талантлива, но по какой-то причине ни одно из их мнений не повлияло на меня так, как его только что.

Его взгляда

слишком много. Это слишком интенсивно. Я вынуждена отвести взгляд, опасаясь, что выражение моего лица может показать слишком большую уязвимость перед человеком, которого я едва знаю. — Спасибо, — бормочу я, стряхивая песок с полотенца, чтобы хоть чем-нибудь себя занять.

Я позволяю ему пролистать последующие рисунки, зная, что до того, что я нарисовала, осталось еще много.

Как только я убеждаюсь, что он слишком сосредоточен на том, что смотрит в альбом, чтобы обращать внимание на меня, я делаю свой ход. Спрыгнув с полотенца, я бросаюсь к альбому, пытаясь вырвать ее из его ничего не ожидающих рук.

Если бы это застало его врасплох, вы бы никогда не узнали. Он легко вырывает альбом у меня из рук. Я отказываюсь отпускать, в результате чего он тянет меня за собой. Один его сильный рывок вырывает альбом из моих рук, но не за счет того, что мое тело дергается ему на колени в процессе.

Мои руки находят его тело, пробегая по твердому, как камень, животу, пока я пытаюсь удержаться и не дать своему телу рухнуть на него. Внезапное движение заставляет одно из моих бедер перекинуться через его, заставляя меня оседлать его в компрометирующей позе.

Я должна двигаться.

Если бы кто-нибудь увидел меня и Бека прямо сейчас, эта позиция автоматически заставила бы людей думать о худшем.

Проблема в том, что я не могу. Я застряла, глядя на него, поражаясь тому, как его тело ощущается под моим.

Он позволяет альбому выпасть из его рук. Он приземляется рядом с ним с тихим стуком. Поскольку она больше не в его руках, я должна чувствовать себя в безопасности. Он больше не сосредоточен на разборе моих рисунков, по крайней мере, на данный момент.

Он сосредоточился на чем-то гораздо худшем — на мне.

Одна из его больших рук ложится на мою поясницу. Он просто парит там, больше похоже на прикосновение, чем на реальное прикосновение. Тем не менее, это зажигает фейерверк внизу моего живота.

Я осознаю, что чувствую острую потребность поцеловать брата моего парня.

Может быть, это все еще похоть из прошлого, которая течет по моим венам. Картер так близко подвел меня к оргазму, прежде чем оставил меня наедине с собой. Я могу винить в этом чувства, проходящие через мое тело. Но я знаю, что на самом деле это не так. Мое тело похоже на туго натянутую резинку, готовую лопнуть от напряжения в любой момент. Это не имеет никакого отношения к моему парню. Это все связано с его братом.

В компании лунного света и грохота волн я могу признаться себе, что хочу Бекхэма Синклера. Полностью, отчаянно, так яростно, что мне все равно, что я в отношениях с его братом.

Его взгляд настолько напряжен, что я задаюсь вопросом, хочет ли он того же…

Мой взгляд скользит по его губам.

Они такие идеальные, я хочу знать, какие они на вкус. Является ли его поцелуй таким же требовательным, как и его личность, или он мягче, когда его губы прижимаются к чужим?

— Осторожнее, Фиалка, — предупреждает он. Его рука движется от моей поясницы, обхватывая мой бицепс. Его хватка крепка, кончики пальцев впиваются в мою нежную кожу. Он как бы пытается сдержать себя. Я могла бы обмануть себя, думая, что он тоже свернутая резинка, которая вот-вот лопнет.

Мой язык высовывается, чтобы облизать губы. Внезапно они кажутся сухими под его пристальным взглядом.

— Как осторожно? — Он использовал неправильное имя, но это не имеет значения. Из его уст это звучит феноменально. Даже если он ошибся в моем имени, нет никакой неверной интерпретации того, кого он хочет в данный момент. Я чувствую, как он напрягается подо мной. Понятно, чего он хочет. Меня.

Я не осознаю, что делаю это, пока он не цепляется за мои бедра, заставляя их прекратить раскачивание, которое я начала. — Потому что я далеко не настолько хороший мужчина, чтобы отказать девушке моего младшего брата, когда ее бедра вот так двигаются против меня.

Стон, сорвавшийся с моих губ, застал нас обоих врасплох.

Нет, Марго. Нет.

Срываюсь с его колен и с раздраженным вздохом падаю на полотенце.

Что, черт возьми, только что произошло?

Моя грудь вздымается, похоть течет по моим венам. Мое тело протестует против разрыва связи с Беком, а голова ругает меня за то, что я позволила этому случиться.

Что означали его слова?

Я закрываю глаза руками, издавая стон. Я не знаю, сколько времени проходит, пока я лежу, удивляясь, почему я не чувствую такого сожаления, как должна. Вместо того, чтобы испытывать угрызения совести из-за желания поцеловать брата Картера, я чувствую раздражение из-за того, что остановилась.

Только звук того, как Бек прочистил горло, мог вывести меня из внутреннего конфликта.

— Твое внимание к деталям на высшем уровне, Фиалка.

Мои глаза расширяются, когда я быстро встаю с полотенца.

— Нет, — умоляю я, только сейчас вспомнив, что заставило меня сесть верхом на колени Бека.

Мой скетчбук.

Слишком поздно. Я замечаю Бека, уставившегося на рисунок, который я нарисовала в первый день его приезда.

Этот гораздо более невинен, чем тот, которого он найдет следующим.

Я не чувствовала себя такой уж странной, когда рисовалс его, сидя в уголке для завтрака в доме Синклеров. Картер ушел на полпути, как только я начала, сказав, что ему нужно бежать в город. Я не задумывалась слишком глубоко о том, почему он оставил меня одну, когда он умолял меня навестить его с самого начала. Это не имело значения. Мой мозг сосредоточился на Беке, который сидел за стойкой со своим ноутбуком, прижав телефон к уху, и обсуждал дела с кем-то на другой линии.

Было так много вещей, на которых я могла сосредоточиться, пока он сидел за стойкой, но я не могла оторвать взгляда от его рук. Он определил вены на верхней части их. Те, которые рябили с каждым его движением.