Черные Земли

Фридман Селия С.

И Дэмьен запомнил это. Запомнил, как держал в руках ее крошечные ступни, горячие, распухшие и окровавленные. Запомнил, как подумал о том, что следует Исцелить ее, невзирая на связанный с этим риск, иначе она просто не сможет идти дальше, запомнил, как ждал неизбежных возражений со стороны Тарранта. Но когда он поглядел на Охотника, тот просто кивнул, а его нахмуренное чело свидетельствовало о том, что сам Таррант уже предпринимает Творение. Так что на долю Тарранта выпало Затемнение, а на долю Дэмьена – Исцеление. Оставалось надеяться на то, что Принц ничего не заметит. Не сумеет по предпринятым ими Действиям определить, где они находятся, куда

направляются и – что хуже всего – какую слабость испытывают.

Но ни воины Принца, ни колдовство не мешали их продвижению по здешним местам, а это означало, что – даже если Неумирающий узнал об их прибытии – Принц по-прежнему не знает, где они находятся. И слава Богу. Или, если уж быть честным перед самим собой, слава Тарранту. Без его постоянных Затемнений воины Принца (Дэмьен не сомневался в этом) уже давно бы дышали путникам в спину. Оставалось надеяться на то, что могущество колдуна не иссякнет и что сейсмические волнения, время от времени препятствующие его Творениям, окажутся для Принца не меньшей помехой, чем для самого Тарранта.

День переходил в ночь, ночь – в день. На смену каменистой пустыне пришли редкие холмы, а вслед за ними потянулись сырые и зябкие леса. Листва так густо сплелась над головой, что сквозь нее не просачивался даже лунный свет, так что им пришлось пробираться в почти полной тьме, выстроившись в цепочку по одному и светя перед и над собой фонарями, – почти точно так же, как в землях Терата. Только, в отличие от туманной долины, здесь у них не было лошадей. Распластавшись на промерзшей земле после одного особенно мучительного перехода, Дэмьен подумал, что никогда еще не тосковал по лошадям так сильно, как сейчас. И никогда еще ему не приходило в голову завидовать скакунам.

И вот они подошли к нему, увидели его, ощутили его мощь.

Избытие.

Оно было огромным. Оно было безжизненным. Оно было непроглядно темным. Страна столь же черная, как ночь, в которой они подошли к Избытию, практически невидимая с места, на котором они стояли. Дол перетекал в горы, горы перетекали в ночное небо, и даже слабый свет полумесяца Примы не проникал в эту толщу. В такой тьме невозможно было различить хоть какие-нибудь детали раскинувшегося перед ними пейзажа или оценить таящиеся там опасности. Вот оно, Избытие, черное и запретное, – а больше они не знали о нем ровным счетом ничего.

Потребовался целый час на то, чтобы приблизиться к Избытию на расстояние, с которого было видно хоть что-нибудь, да и пробираться пришлось по узкой тропке среди скал, где каждый неверный шаг грозил падением. Ближе к вершине Хессет весьма неловко упала и, не вмешайся Дэмьен, могла бы сломя голову покатиться вниз по крутому склону. Теперь же, взобравшись на вершину, уставившись на Избытие и, по обычаю своего племени, приоткрыв рот, чтобы как следует впитать исходящие оттуда запахи, она и не думала пожаловаться на боль или просить у Дэмьена, чтобы он Исцелил ее, хотя наверняка его искусство могло бы принести ей серьезное облегчение. Но сейчас, более чем когда-либо, следовало отказаться от привычки чуть что прибегать к Творению.

Дэмьен долго молча всматривался в кромешно-черную местность, но если он и надеялся на то, что упорство вознаградится, то этой надежде не суждено было сбыться. Его обыкновенным человеческим глазам не дано было разъять здешнюю тьму. В конце концов, раздосадованный, он обратился к Тарранту. Глаза Владетеля, привыкшие к тому, чтобы видеть все во мраке, пылали двумя черными драгоценностями на лице цвета

слоновой кости; конечно, он тоже вглядывался в Избытие. Не желая отвлекать его, Дэмьен решил подождать. Однажды ему показалось, что в глубине глаз Тарранта вспыхнули фиолетовые искры, это был блеск темной Фэа, собранной воедино чудовищным усилием воли. Заниматься этим в лучах луны Охотнику было, должно быть, страшно больно, подумал Дэмьен. И если Таррант все же решил применить такое средство, значит, он был так же обеспокоен предстоящим испытанием, как и его спутники.

В конце концов Охотник повернулся к Дэмьену, давая понять, что заметил его присутствие. Фиолетовые искры рассыпались во тьме, засияв, вернулся привычный серебряный взор. Таррант набрал полные легкие воздуха, словно собираясь заговорить, однако затем замешкался. Выбирая выражения? Наконец он произнес одно-единственное слово:

– Нет.

– Чего нет? – спросила Хессет.

– Нет колдовства. – Охотник вновь окинул взглядом Избытие, его бледное чело обеспокоенно наморщилось. – Ни Творений, ни Установлений… ничего!

– А разве такое возможно?

Посвященный покачал головой. Было совершенно ясно, что он ожидал чего угодно, только не этого.

– А как насчет Принца? – поинтересовалась Хессет. – Нет ли каких-нибудь следов от Творений?

– Их и не должно было обнаружиться, – объяснил Дэмьен. – Если он, конечно, не устроил бы для нас какую-нибудь ловушку. – Произнеся это, он посмотрел на Тарранта, но тот никак не отреагировал. – Или если ему не удалось Познать нас. Но ведь этого не могло случиться, не правда ли?

– Насколько мне известно, – спокойно подтвердил Владетель.

Никакого колдовства. Это казалось настолько невероятным, что Дэмьен какое-то время не мог поверить. С какой стати такой могущественный колдун, как Принц, возьмет на себя труд обустроить пограничную зону между двумя враждующими племенами – и при этом не использует колдовских чар для ее укрепления? Мысль была настолько неправдоподобной, что Дэмьен чуть было не прибег к Творению сам, чтобы во всем убедиться лично. Может быть, Таррант что-то упустил из виду или же ошибочно интерпретировал какой-нибудь ключевой элемент? Что ж, такое, пожалуй, вполне возможно. Но едва задумавшись над такой возможностью, Дэмьен понял, что овчинка не стоит выделки. Если во всем этом крае и впрямь нет активного колдовства, то даже одно-единственное Творение послужит маяком, сигналящим по всей округе о их прибытии. Даже Видение он не мог задействовать без риска разоблачения.

– Ладно, – недовольно буркнул он, принимая концепцию Тарранта – до поры до времени. – Если нет колдовства, значит, одной заботой меньше.

– Неужели? – резко перебил его Охотник. – Простое Установление оставило бы след в здешних потоках, даже элементарное Затемнение. Но есть и другие Творения – а вот они могут оказаться невидимыми. – Он вновь повернулся к Дэмьену: – Вы ведь были у меня в Лесу. Я самым тщательным образом вырастил в ходе эволюционных процессов нужные мне виды, а затем выпустил их на волю в созданные моей мощью условия. И что же, неужели моя колдовская отметина осталась на этих видах и через несколько поколений – после того, как они жили, охотились, совокуплялись и размножались на свой страх и риск? Полагаю, что нет. И все же они продолжают выполнять мой замысел. – Он кивнул в сторону черной равнины, казалось, так и дожидающейся их появления. – Зная то, что нам известно о могуществе Принца, я бы предположил, что он прибег к… сходной технике.