Черными нитями
Шрифт:
Эль и Адайн переглянулись и быстро отвели глаза. Смиренное сердце, так, значит.
— Вот это ложь, вот это ложь, — пропел Леми, снова склоняясь над плечом. Рыжий демон становился серьёзен, только когда они оставались вдвоём. В компании других он кидался в них шутками, насмешками и ухмылками.
Эль снова огляделась. Гостей становилось всё больше, мелькала пёстрая череда лиц — и знакомых, и незнакомых. Лишь бы отец, как всегда, не проявил упрямство! Он не хотел идти к будущему королю, но правила велели сделать это, и Эль с волнением ждала встречи с Рейном.
— Кир
Дерит, стоящий рядом с ним, тоже опустился в лёгком поклоне — он остался выше, чем полагалось. Эль присела в ответ и склонила голову.
— А вы, должно, племянница кира Я-Эльмона, приехавшая с Рьёрда? Я всегда знал, что северные розы, растущие среди снегов, самые прекрасные в мире цветы.
Он ещё раз поклонился и бросил на Адайн оценивающий взгляд, как купец — на хороший товар. Тёмно-синий длинный сюртук хорошо скрывал крупную массивную фигуру торговца, и издалека он мог даже показаться симпатичным, но Эль всё равно почувствовала желание расцарапать ему лицо.
По правилам, отец должен был назвать Адайн, и только после ей позволялось ответить, но она, как всегда, нарушила их:
— Да, кир, нет на свете цветов прекраснее северных роз. Но они требуют ухода, который лишь немногие могут дать.
Адайн присела и склонила голову. Эль едва скрыла довольную улыбку. Ей казалось, что подруга владела сразу двумя видами магии: ей подчинялась не только земля, но и люди — её непоколебимой уверенности и смелости.
— Ты тоже хорошая, — ухмыльнулся Леми, выглядывая из-за спины девушки, стоящей неподалёку. Эль ответила ему кислой улыбкой. Хорошая, насколько хорошей могла быть девочка, которую продала мать-шлюха или мать-пьяница.
Музыка зазвучала громче. Гости стали сдвигаться к краям, чтобы уступить место танцующим.
Дерит сделал шаг вперёд и склонил голову.
— Кир Я-Эльмон, разрешите пригласить вашу дочь на танец.
Отец неодобрительно скривил губы. Адайн подняла плечики — она всегда так делала, когда была готова съязвить или сказать что-то резкое. Девушка защищала Эль перед отцом, и жизнь дома стала легче, но не счастливее. Она ещё больше почувствовала себя чужой. Своей она стала только в той маленькой норе, где жил Рейн.
— Это только пока! — задорно крикнул Леми и мотнул вихрастой головой.
— Охотно, Дерит, — ответил отец и бросил на Эль предостерегающий взгляд. Что это было: не болтай лишнего, не позорь меня, не отвлекай внимание от Адайн?
Леми скривился, передразнивая отца.
Эль аккуратно вложила ладошку в руку Дерита. Ей казалось, она не танцевала уже много, много лет. Дома чаще всего проходили скучные вечера за ужином и ничего не значащими разговорами, в гостях — точно так же. На последнем настоящем приёме она прожгла платье свечой, а единственным танцем стала скачка по саду с Рейном, который совсем не умел слушать музыку и постоянно наступал на ноги.
Эль улыбнулась и тут же спрятала улыбку. Пусть не думают, что она
— Понаступай ему на ноги, — шепнул Леми, лихо потряхивая рыжей головой.
Дерит завёл её в самый центр кружащихся пар.
— Рад видеть тебя, милая Эль, — он улыбнулся своей хитрой кошачьей улыбкой.
— И я рада видеть тебя, Дерит.
На секунду они отдалились на расстояние вытянутых рук, но вот У-Крейн крутанул Эль, и она снова оказалась рядом — слишком близко, до неприязни и тошноты.
— Милая Эль, расскажи, как твой друг сумел стать королём? Я ему, конечно, не завидую, но любопытство меня гложет, — Дерит притворно вздохнул. — Когда же Кирия успела пасть так низко, что королём стал убийца? Что дальше, говорящая свинья?
Эль вздёрнула подбородок и, вложив в голос всю неприязнь, ответила:
— А лучше быть тем, кто прячется за спиной своего отца, а сам так ничего и не сделал за всю жизнь?
Дерит глянул с пренебрежением. На миг он снова отдалился и тут же оказался рядом.
— Кто бы говорил, милая Эль, кто бы говорил. Так что же ты мне расскажешь? Как мальчишка, который ничего не мог, кроме как рисовать дурацкие картинки во время уроков, стал королём? Как ноториэса могли выбрать?
— Он лучше тебя в тысячу раз!
Дерит рассмеялся и резко потянул Эль за собой. Она едва удержалась на ногах от неожиданности, но парень крепко держал её за руку. Он замер в углу зала у стены и навис над ней.
— Какая же ты дура. Влюбилась в ноториэса, что ли, серьёзно? А отец ещё хочет, чтобы я взял тебя в жёны, — Эль резко вздрогнула и подняла на Дерита глаза, полные страха. — Рассказывай, что знаешь.
Дерит смотрел на неё так же, как отец — как на пустое место, случайную ошибку. Даже собак он удостаивал более тёплым взглядом. Эль открыла рот, чтобы что-то ответить, и сразу закрыла, сжалась в комок. Ну а что тут ответить?
— Кто-то хотел найти своё место, или мне показалось? — хмыкнул Леми, подбираясь поближе. Эль глянула на его веснушчатое лицо с хитрой улыбкой, снова упрямо задрала подбородок и процедила сквозь губы:
— Милый Дерит, если ты сомневаешься в выборе Совета, созывай Народное собрание. Во главе Кирии всегда встаёт самый чистый из нас. — Леми помахал рукой перед носом, точно почувствовал что-то неприятное. — Кстати, о чистоте. Ты — дерьмо, и от тебя воняет.
Леми с одобрением махнул рукой. Эль дёрнулась, но Дерит только покрепче ухватил её за руку. Он мягко улыбнулся, будто готовился сделать комплимент.
— Милая Эль, где же ты набралась таких дурных слов?
— Дружок-ноториэс научил. А теперь отпусти, или я закричу. Может, меня сочтут сумасшедшей, но тебе косых взглядов тоже не избежать. Отец будет доволен таким?
Эль холодно посмотрела на Дерита. Скакать по саду с презираемым всеми ноториэсом было в сотню раз приятнее, чем танцевать с сыном великого рода. Если она и будет искать своё место, то не среди всей этой знати. Она — не одна из них, не стоило даже спорить с этим.