Черными нитями
Шрифт:
— Вир! — Ката встала рядом с Адайн. — Так нельзя. Да, мы долго ко всему этому шли, но мы не можем оставить Рейна.
Эль посильнее сжала кулаки и горящим взором обвела Вира, Кая, Адайн, Кату. Она — не Рейн, она не будет играть в героя и убеждать себя, что справится в одиночку. Нет, не справится, не сможет. Они должны объединиться — вот единственный шанс. Вместе спасти Рейна, как он хотел спасти всех их.
Девушка с отчаянием вздохнула. Он показал ей, где её место, кто она, хоть она сама не сразу поняла это. Теперь пора забрать
— Ты язык проглотила? — хмыкнул Леми и скрестил руки на тощей груди.
Эль сердито посмотрела на него и громко произнесла:
— Вы говорили, что боретесь не за Кирию, не за людей — за самих себя. Так почему ещё один не стоит этой борьбы?
Эль перевела взгляд на Кая. Ну он-то должен понять! Пусть братья долго не общались, не были близки по-настоящему, но разве это переставало делать их родными друг для друга? Разве Рейн не сделал столько шагов навстречу брату и не заслужил одного шажка в ответ?
Её взгляд стал ещё более яростным, злым.
— Ну и молчите! Может, ваши личные цели и стоят многого, а моя цель сейчас — спасти того, кто сам хотел спасти меня. И если вы не готовы, то вы просто трусы, и к чёрту вас!
Леми рассмеялся. Эль сразу поняла демона: она вдруг заговорила тем же голосом, той же интонацией, что Рейн.
Вир устало прикрыл глаза и ответил:
— Эль, мне искренне жаль Рейна, но ту боль можно вынести. Он справится. Он сам хотел побороться. Это та жертва, которую нужно принести, чтобы взять своё. Только так он перестанет быть ноториэсом.
Эль шагнула к Виру.
— Перестанет быть ноториэсом? А что не так с этим словом? Рейн давно за всё уплатил, и сейчас мы должны помочь ему! Он — наш… — Эль не нашлась с нужным словом и только повторила: — Он наш.
Все слова, все силы точно разом покинули её. Она не умела говорить, не знала, как найти то волшебное слово, которое могло заставить других помочь Рейну. Наверное, и не было никаких волшебных слов. Собственные мечты они ставили выше выдуманной «семьи».
— Ну, и чего ты села? — Леми скривился, нависая над её плечом. — Это твоё последнее слово — жалкое овечье блеяние? Ну-ка, покажи им, кто здесь стадо, а кто — пастух.
Эль вздохнула и выпрямилась, упрямо вздёрнула подбородок. Рейн бы не отступил. Он бы нашёл нужные слова.
— Ну, так что вы скажете? Вы отказываетесь помочь Рейну? Его собственный брат, — Эль быстро глянула на Кая, скривила губы и отвернулась. — Его друзья. Те, ради кого он согласился рискнуть всем. Вы боитесь? Или что же такое для вас важнее?
— Эль, сядь, — настойчиво сказал Вир, надел очки и посмотрел на неё тяжёлым, хмурым взглядом. Она осталась стоять. — Рейн знал, на что шёл. Впереди слишком большая цель. Мы должны лишить Совет власти и вскрыть всю его ложь. Если у нас не будет голоса, который послушают все, нам придётся начинать сначала. Рейн должен стать королём.
Адайн бросила на Вира сердитый взгляд, и он продолжил ещё увереннее:
— Чтобы
Эль на секунду почувствовала сомнение, и Леми крикнул:
— Пусть ещё напыщеннее слова подберёт! Хорошо говорить о борьбе, когда угрожают другому.
Эль крепко стиснула зубы. Ладно. Одна так одна. Хоть что-нибудь, а она попытается сделать.
Рейн сказал, что они играли в заранее проигранную игру. Теперь Эль чувствовала отчаянное, жгучее, доводящее до слёз желание выиграть эту игру. И неважно, какие правила придётся изменить или нарушить. Выигрыш стоил любых обманов и рисков. На такую игру было не жалко поставить всё.
Адайн подскочила к Эль и обняла её за плечи.
— Я сделаю всё, чтобы спасти Рейна. В конце концов, кто ещё, как не этот славный парень, разбавит компанию таких ублюдков, — она бросила суровый взгляд на Витторио и Кая.
— Вир! — снова крикнула Ката. — Ты ведь сам мне сказал, что ради одного не жалко начать войну даже со всем миром. А нас таких много. Только пока мы вместе, мы сможем одолеть всех. Неужели план нельзя изменить? Нельзя спасти ещё одного?
Эль прикрыла глаза, простояла так несколько секунд, а затем резко открыла их и требовательно уставилась на Кая. Он держался в стороне тенью и ещё не сказал ни слова. А ведь именно его слово могло решить так многое.
— Кай, — слабо позвала Эль. — Рейн постоянно корил себя за то, что оставил тебя в подвалах Чёрного дома. Вот только он не знал, что ты там. Даже не знал, что ты жив. А ты знаешь, где он и что с ним хотят сделать. Неужели ты ничего не скажешь?
Кай медленно повернулся и по-детски спросил:
— Рейну нужна моя помощь?
И мигом его взгляд сделался жёстким и холодным. Он крепко сжал губы и уставился на неё. Эль уставилась в ответ.
Они с Рейном были похожи. Одинаковое худощавое телосложение, но оно казалось изящным: узкие бёдра, худые запястья, длинные утончённые пальцы. Высокие скулы, выдающийся вперёд подбородок с ямочкой, похожий прищур серо-голубых глаз. Не может быть, чтобы Кай согласился оставить Рейна.
— Кай, что для тебя важно на самом деле? — ещё тише спросила Эль.
Она видела, какая борьба отражалась на его лице. Он то хмурил лоб так, что проступали морщины, то превращался в статую с ледяным взглядом.
— Так Рейну нужна моя помощь? — снова спросил Кай.
Эль сделала шаг вперёд. Она чувствовала: вот найти нужное слово — и он согласится. Может, у Кая и не было магии, как у Адайн, или этих безумных планов, как у Вира, но Эль не сомневалась: без него Рейна не вытащить.
— Да, — твёрдо ответила она. — Я помогу Рейну, как смогу. Неужели его брат останется в стороне?