Черными нитями
Шрифт:
Адайн проснулась неожиданно, точно резко вынырнула из воды. Запястья отозвались ноющей болью. Она несколько раз моргнула, пытаясь привыкнуть к свету. Затем дёрнулась, но что-то крепко удерживало руки. Ноги оставались свободны, и она что было сил ударила ими по тонкому матрасу на железной кровати.
Отец, сидевший рядом на стуле, встрепенулся и ласково произнёс:
— Тише, Эль, не стоит.
— Что ты делаешь? — закричала Адайн и стала биться ещё сильнее.
— Я ведь сказал, что просто
Отец встал, опираясь на трость, подошёл к ней и закатал рукав блузы, провёл пальцем по татуировке змеи. Адайн скривилась и попыталась отодвинуться от этого противного прикосновения ледяных рук.
— Это их отметина. Ты росла вдали от меня, не зная, кто ты. Слушала грязные речи Детей Аша и даже не ведала, что есть другая сторона. Скоро она тебе откроется. Смирение и послушание даются тяжело, через боль, но ты справишься, ты ведь моя дочь.
Отец горестно вздохнул и сделал шаг в сторону. Адайн выгнулась, чтобы оказаться как можно ближе к нему, и прошипела:
— Неужели ты в это веришь? Неужели дашь меня мучить также, как мучают других?
— Да, Эль, я верю в то, что говорю и делаю. Конечно, и Церковь может сбиться с пути, это верно. Но мы не похищаем детей, не убиваем их. И я пытался дать тебе полную свободу, чтобы ты жила, и любила, и радовалась, но ты не захотела принять всё это. Ты упрямо тянулась назад, во тьму. Поэтому придётся научить тебя слушаться.
Отец сделал несколько шагов в сторону тяжёлой железной двери.
— Истинная любовь всегда рождается через боль. Скоро ты станешь той, кем и была рождена, Эль Я-Нол, дочь главы Церкви.
— Меня зовут Адайн! — во всю силу лёгких закричала она. — И ты мне не отец!
Я-Эльмон резко отвернулся, словно его ударили, и прошептал, подобно клятве:
— Скоро ты вернёшься ко мне, Эль.
Дверь со скрежетом открылась и сразу захлопнулась. Адайн вытянула голову, как могла, и оглядела комнату, большую, но пустую. Кроме стула и кровати, в ней ничего не было, только странный столб в другом конце.
Она попыталась пошевелить пальцами, но руки так крепко прижали друг другу, что ничего, кроме боли в сведённых запястьях, не осталось.
— Тихо, девочка моя, — Кайса присела на уголок кровати и провела рукой по волосам Адайн, но это прикосновение совсем не чувствовалось. — Ты сильная. Ты спасёшь себя.
Дверь снова открылась. Сначала зашёл церковник в строгой чёрно-белой форме, следом — практик в маске, с белой нашивкой на рукаве. Первое отделение, приспешники Церкви. В руках мужчина держал кнут. Адайн задрожала, но громко крикнула:
— Убирайтесь к своему проклятому Яру!
Практик подошёл к ней, заглянул в лицо долгим, оценивающим взглядом и резко ударил по губам. Движение кисти было совсем лёгким, но перед глазами разом потемнело, а голова завалилась набок, как у куклы.
— Осторожнее, — сурово проговорил церковник. Голос был красивым, мелодичным, но без капли эмоций. — Это племянница кира Я-Эльмона.
— Ага, — равнодушно буркнул практик и стал отвязывать руки. Адайн огляделась, выискивая хоть что-нибудь от земли, хоть самый крошечный кусочек дерева.
— Ты справишься, всегда справлялась, — ласково повторила Кайса.
Ничего. Вокруг были только бездушные камень и металл, которые она никак не могла подчинить себе. И учиться уже было поздно.
Легко подхватив девушку, точно она была бесплотной, практик поставил её на колени к столбу и привязал к нему за руки, затем отошёл в конец комнаты. Церковник открыл книгу и стал читать:
— Когда отец тысячи миров Лаар…
Послышался звук кнута, рассекающего воздух.
«Держи спину прямо, Адайн», — успела подумать она, а затем тело пронзила боль, и спина тут же согнулась.
Глава 42. Инквизиция
На площади перед Чёрным домом выступал черноволосый факир, раздетый по пояс. В его руках огонь словно ожил и затанцевал. Парень выдыхал пламя, подобно дракону, и оно превращалось в диковинных птиц, разлетавшихся по сторонам и опаляющих жаром. Крутил цепи с зажжёнными фитилями, и огонь — каждый мог поклясться! — двигался сам, принимая самые причудливые формы.
Перед Инквизицией впервые собралась такая толпа. Клерки и адвокаты из контор напротив сбежались и наблюдали за факиром, как завороженные. Молодые инквизиторы смотрели, приоткрыв рты от удивления. И даже те, кто постарше, хоть встали поодаль, пренебрежительно сжав губы, не сумели скрыть восторг в глазах. Перед парнем уже собралась внушительная гора киринов, а он только равнодушным взглядом скользил по сторонам и раз за разом продолжал тянуть руки к огню, точно тот не мог его опалить.
Кай встал в стороне от всех. Это Адайн нашла Киро. Он не знал, заметила она во время его выступления магию, или ей приглянулся молодой факир, но однажды она просто привела Киро, и он стал частью Крысиного Совета, а затем его брат. Кай часто брал черноволосого с собой, когда предстояло договориться с кем-либо — слова в Канаве не всегда помогали, а вот огненная магия была куда внушительнее их и даже внушительнее любого оружия.
Вдалеке пробили часы: девять утра. Толпа зашевелилась. Все стали расходиться, но Киро едва обратил на это внимание. Он продолжал крутиться и выдыхать огненных зверей, влюблённо глядя на пламя.
На площади никого не осталось, и тогда Кай подошёл к черноволосому.
— Сожги всё к чертям, — ухмыльнулся он.
Киро замер, жадно хватанул ртом воздух и улыбнулся в ответ.
— Я давно хотел это услышать.
Кай повернулся к Чёрному Дому, на несколько секунд задержался перед дверью, а затем рывком открыл её и поднялся на второй этаж. В конце коридора маячила тощая светловолосая фигура.
— Анрейк, — Кай склонил голову. Парень ответил тем же.
— Кай.
Тремя месяцами обучение инквизиторов не заканчивалось. После общих занятий и клятвы к ним приставляли другого практика или старшего, чтобы ходить за ним следом и учиться.