Черный аист
Шрифт:
На подходе к лесу девичье окружение рассыпалось, и я наконец очутился на свободе. Подкатил на велосипеде Валик.
– Садись! – крикнул он.
– А Люда? – спросил я, устраиваясь на багажнике.
– Сама дойдёт.
– Вы каждый год провожаете русалку?
– Уже почти никто из хлопцев не приходит. В этот раз ты попался…
Да, в Липняках я попался в русалочьи сети. И то же самое произошло в пионерском лагере в Дагомысе.
Сегодня первый
– Ты тоже с нами? – спросил я матроса-спасателя Николая.
– А кто ж вас спасать будет? – удивился тот.
– Но мы же с палатками в лес отправляемся. Твоё рабочее место – шлюпка.
– Не имеет значения, – махнул тот рукой. – Танька с Валькой тоже идут.
– Поварёшки?
– Ну да, кормить детей. Некоторых грудью.
Николай заржал.
– Я забыл, тебе которая нравится?
– Валька. У неё грудь больше.
Он опять заржал.
На мой взгляд, грудь Таньки была отнюдь не меньше, но я не стал развивать эту тему.
– Я первый раз иду с рюкзаком в лес! – призналась мне московская Катя.
– Лес никогда не видела?! – поразился я.
– Видела на даче в Фирсановке. Но там меня няня за ручку водила.
– Мы тебе дадим самый лёгкий рюкзак, – утешил я её. – Замуж надо выходить налегке.
– Замуж я пойду после школы, – поправила меня Катя. – В нашем лагере нет достойного кандидата, ну, кроме вас.
– Ишь ты!
Я осмотрел девушку с головы до ног. Она была хороша. Тонкая, стройная, с лукавым взглядом серых глаз. Пожалуй, в девках она не засидится. Но что мне до московской жизни, в своей минской разобраться бы. А там не всё было хорошо.
Наташка по-прежнему в упор не видела меня. Староста Светка родила ребёнка. Валера неустанно фотографировал Ленку.
– Ты почему свою Наташку не снимаешь? – спросил я.
– Ленка фотогеничнее, – ответил Валера. – Я с ней не один конкурс выиграю.
– В стиле ню?
– Ленка для портрета, – строго посмотрел на меня Валера. – Для ню у меня другие.
– Кто? – не отставал я.
– Кто надо. Ню только в Прибалтике можно выставлять. Я знаю в Литве несколько классных ребят.
– В Минске, значит, нет подходящих натурщиц?
– Они всюду есть, – махнул рукой Валера. – Ради хорошего снимка любая разденется. Но у нас другая традиция.
– Какая?
– Сельская, – ухмыльнулся Валера. – У меня после Теребежова отличная серия старух получилась.
– Ульяну тоже снимал?
– Ульяна, во-первых, не старуха, а во-вторых, она на тебя глаз положила. О чём вы с ней в хлеву шептались?
– Не в хлеву, – покраснел я. – Сам говорил, что она мольфарка.
– Вот именно, – подмигнул мне Валера. – Но я ухожу из фольклористов.
– А я?
– А ты оставайся. Диссертацию по каравайному обряду напишешь.
Этот разговор с Валерой состоялся перед моим отъездом в Сочи.
Здесь, в окружении целого табуна длинноногих пионерок, его предательство мне уже не представлялось роковым. Хочет в лингвисты – пусть идёт. В конце концов, не всем докапываться до праязыка. И не всем вязать платья жёнам.
– Куда отправляемся? – спросил я в автобусе Володю, воспитателя второго отряда.
– В самшитовый лес, – ответил тот.
Самшита я никогда не видел. Но мало ли чего я не видел в свои неполные восемнадцать.
Я сел рядом с сочинской Катей.
– Занято, – сказала она.
– Кем? – удивился я.
– Анжеликой.
– Нет здесь никакой Анжелики.
– Она забыла купальник. Сейчас придёт.
– А зачем купальник в лесу?
Катя вздохнула и стала подчёркнуто смотреть в окно.
– Пристроится где-нибудь, – утешил я её. – Зато с тобой целый воспитатель сидит.
– Полвоспитателя.
– Почему пол?
– Практикант.
Всё-то они знают. И всё видят.
– Ну-ка, взгляни на меня, – приказал я.
Катя взглянула.
– Так я и знал, – кивнул я.
– Что знали?
Я видел, что Катя заинтригована до крайности, и держал паузу насколько это возможно.
– Что, что знали? – прижалась она ко мне горячим плечом.
– Так и обжечься можно, – отодвинулся я. – Глаза у тебя русалочьи.
– Ну-у… – разочарованно протянула Катя. – У Анжелки они совсем чёрные.
– У русалок прозрачные, я это на проводах русалки видел.
– Где?
– Так у нас обряд называется. Про фольклор слышала?
– Нет.
– Ну да, откуда в Сочи обряды, здесь одни курортники.
– Мне бабушка всё время говорит, что я русалка. Такого, как вы, запросто утоплю.
Катя пренебрежительно махнула рукой.
К счастью, автобус тронулся, и наш диспут закончился. Начался поход.
Мотор автобуса надсадно выл на серпантине, забирающемся в горы.
«Хорошо, что мы едем на автобусе, а не идём пешком», – размышлял я, глядя в окно.
– Пешком я бы вообще умерла, – сказала Катя.
«Она что, мысли читать умеет?» – подумал я.
– Конечно, – фыркнула Катя. – Все русалки умеют.
– А ещё что?
– Скоро узнаете.
Она снова фыркнула.
Я сделал вид, что мне это не интересно.
– Познакомите меня с Пиратом? – искоса посмотрела на меня Катя.
– Ещё чего! – теперь фыркнул я. – У него таких, как ты, целый пляж.