Черный ангел Эльхайма
Шрифт:
Во-вторых, даже тех немногих крупиц было достаточно, чтобы понять, за какую оплошность Флоранция отчитывала своего напарника, словно мальчишку.
И в-третьих – надо тянуть время. Надо заставить их отвлечься. Возможно, ей хватит нескольких минут, чтобы разорвать волшебство и избавиться от уз паралича.
Марори поворочала языком, с радостью осознавая, что к ней возвращается способность говорить.
— Это были вы, Флоранция? – Собственный голос прозвучал скомканно, невнятно, но Марори не собиралась сдаваться. – Сказали дознавателю, где нас искать? Вы, а не Нотхильдис?
На мгновение
— Кто-то уверял меня, что химера не справится с его волшебством, - обратилась к своему напарнику Флоранция.
— С этой дрянью никогда нельзя быть уверенным наверняка. Я могу…
— Нет, уже не можешь, - осадила его Флоранция. – Не теперь, когда круг почти готов. Или хочешь отправиться из Эльхайма по частям? Не скажу, что это порадует меня, но и рыдать не стану.
— Ее надо обездвижить.
— Теперь это уже не имеет значения. Минута-другая ничего не решают.
Флоранция наклонилась над Марори, обдав ее ароматом сладкого парфюма, выудила из волос тонкую, как игла, шпильку, украшенную заточенным железным наконечником. Мгновение – и игла вонзилась ей в руку.
Никогда в жизни Марори не случалось проходить такое жесткое испытание мужества. Потому что на одной чаше весов была боль, которую она должна была пересилить, чтобы сохранить единственный шанс на освобождение, а с другой – слабость простой девчонки.
Она так и не поняла, как ей удалось сохранить каменное лицо. Просто как будто отключилась от реального мира, в котором шпилька глубоко вошла в ее плоть. На долю секунды в груди стало тесно от подавленного крика, но в остальном она ничем себя не выдала. И спокойное довольное лицо Флоранции было лучшим подтверждением тому, что этот экзамен на стойкость Марори сдала на «отлично».
— Она все еще парализована, Ардей, но я бы рекомендовала тебе пересмотреть свои схемы, потому что твое обращение с Плетением – настоящая халтура.
— Я, знаешь ли, самоучка, в отличие от твоих натасканных собачек.
— Мои натасканные собачки – твоя будущая армия. И если ты не хочешь лишиться ее и генерала, то лучше держи рот на замке. – Изящным движением Флоранция вернула шпильку в волосы, опустилась в кресло напротив - так, чтобы им с Марори было хорошо видно друг друга. – Да, Нотхильдис ничего никому не говорил, и то, что вы сразу подумали на этого бедного мальчика, было настоящим подарком судьбы, - без тени сожаления, с подчеркнутым триумфом созналась она. – Честно говоря, я была уверена, что ты догадаешься. Как-никак, тебя натаскивал сам Вандрик Шаэдис, а у этого прохвоста отменный нюх на западни.
— Ты еще ему комплимент сделай, - прошипел откуда-то со стороны дознаватель.
— Мне кажется, или тебе есть чем заняться, вместо того чтобы подслушивать болтающих по душам девочек? – Сказано это было с мягким укором, но так властно, что Марори сразу стало ясно, кто в этом тандеме исполняет главную партию.
—
— Да это был просто праздник! – Флоранция всплеснула руками. – Эта троица с самого начала стояла у меня поперек горла. Когда печешь свой торт, чужие люди тебе сунут в него соль и перец, а потом заставляют съесть полученную гадость с улыбкой на лице – это, знаешь ли, воспоминания на всю жизнь. Никто не спрашивал меня, хочу ли я видеть шпионов в Эльхайме. Никто вообще не спрашивал, хочу ли я жить в таком мире!
— И поэтому вы решили сделать все, чтобы в нем осталось место только тем, кто готов играть по вашим правилам. – На этот раз Марори не спрашивала, потому что ответ Флоранции был очевидным. – Проклятокровные должны ненавидеть небеснорожденных, небеснорожденные обязаны желать смерти проклятокровным. И третьего не дано.
Флоранция безразлично передернула плечами.
— Третьего никогда и не было.
— Было.
— Сказки, Марори Шаэдис, это всегда лишь сказки. Просто один Светлый подумал, что влюбился в Темную, а одна Темная сделала вид, что ответила ему взаимностью. В итоге оба едва не разрушили устои, которые куда древнее, чем все, что есть в этом мире. И поплатились за это.
— И как много людей знает, что эти сказки на самом деле никакие не сказки?
— Ты правда думаешь, что теперь это имеет значение?
— Я просто готовлю строчки для имен в списке людей, которым лично и с удовольствием перегрызу глотки.
Слова были произнесены с такой голодной яростью, что даже на лице Флоранции мелькнула тень беспокойства.
— Ты всего лишь девчонка, - сказала она, но прежней уверенности в голосе поубавилось. – Просто чудовище, которое один сумасшедший мечтатель случайно выпустил из клетки.
— Продолжай и дальше убеждать себя в этом, небеснорожденная, потому что очень скоро я затолкаю эти слова тебе в глотку вместе с твоим же поганым языком.
Марори знала, что на этот раз в ней говорит «Другая Я». Та темная половина, которая успела натворить дел, пока носилась по миру в поисках собственного места, где бы никто не хотел ее убить, посадить на цепь или сделать марионеткой в своих руках.
И сейчас, в эту секунду, Другая Тринадцатая широко и окончательно распахнула глаза и оскалилась в алчной злобе. Потому что изувеченная рука полыхнула первозданным огнем и беспощадно расколола жалкие потуги держать под контролем то, что рождено быть выше проклятокровных и небеснорожденных.
То, что должно было стать оружием против иноверцев.
То, что однажды сорвалось с цепи, чтобы раз и навсегда поменять правила этой бессмысленной войны.
Она села, спокойно расправила затекшие плечи. Пощупала языком кончики клыков, улыбнулась, довольная тем, что все снова на своих местах.
— Проклятье, Светлые! Флоранция…
— Заткнись, дознаватель, - сказала Тринадцатая и легко отмахнулась от его попытки снова ее обездвижить.
Нити Плетения треснули, рассыпались огненными искрами. Он попытался снова, но на этот раз Тринадцатая не оставила ему и полшанса. Жаль, в другое время она бы с удовольствием показала ему, что с ней сделали его тщеславие и гордыня, но сейчас… Она уже слышала их шаги.