Черный Баламут. Трилогия
Шрифт:
– Сейчас, Крипи. Ты похожа на лекаря, который медлит давать больному горькое лекарство - может, хворь пройдет сама? А если не пройдет? Если больной умрет к вечеру?
– Ты снова прав. Хорошо, пошли… Нет, обожди. Я хоть предупрежу его…
Уходя, Крипи все время оборачивалась, словно пытаясь высмотреть в муже тайную причину страхов их сына, и Дрона вдруг понял, что жена тоже боится. Очень сильно боится. Не за себя - за юного Жеребца. За вымоленного первенца. Боится, сама не зная чего, но эта угроза исходит от него, Дроны! По крайней мере Крипи так считает.
"Бред какой-то!
– Дрона тяжело вздохнул.
– Похоже, что жена и сын видят во мне чуть ли не врага! Да что же такое творится в этом… богоспасаемом городе?!"
Крипи еще раз оглянулась на своего мужа и скрылась в сыновних покоях.
– …Он по-прежнему боится. И не хочет тебя видеть.
– Крипи упрямо смотрела в сторону, отводя взгляд.
– Но я постаралась уговорить его. Иди. Только… Ладно, иди.
Дрона молча прошел мимо посторонившейся жены, шагнул в маленький коридор…
У входа обнаружился Крипа, любимый деверь и соответственно дядя беглеца-Ашватхамана.
– А ты что здесь делаешь?!
– устав сдерживаться, озлился Дрона.
– Караулю!
– с вызовом глянул на шурина Крипа.
– Дядя я ему, в конце концов, или нет?
– Кого караулишь-то?
– примирительно бросил Брахман-из-Ларца, быстро успокаиваясь.
– Или от кого?
– Да так… вообще.
– Слушай, мне с мальчишкой поговорить надо. Шел бы ты, а?
– Лучше я тут побуду. Мало ли что… - Похоже, Крипа и не собирался уходить.
– Да вы что, сговорились все?! Не съем же я его! Крипа замялся, но все-таки вышел - с явной неохотой, на пороге оглянувшись через плечо. Точь-в-точь как его сестра.
Дрона не сразу заметил сына. Ашватхаман забился в дальний угол своей комнаты, сжавшись в комок за краем шторы, и оттуда испуганно блестели агатовые глаза мальчишки.
– Ну что ты, сынок?
– Брахман-из-Ларца присел перед сыном на корточки, не спеша приближаться, словно выманивал пугливого зверька.
– Чего ты боишься? Скажи мне! Я ведь твой отец, я люблю тебя… Неужели ты боишься.меня?!
Ашватхаман молча кивнул.
– Но ведь раньше ты меня не боялся! Что-то случилось? Скажи! Может, я сделал что-то не так, напугал тебя? Поверь, сынок, я никогда не желал тебе зла и сейчас не желаю! Слово брахмана! Ты же знаешь, я не оскверняю моих уст ложью!
Глаза мальчишки наполнились слезами.
– Не надо! Не трогай меня!
– чуть слышно прошептал он.
– Уйди!
– Я и не собираюсь тебя трогать, - как можно мягче и убедительнее произнес Дрона.
– Я не сделаю тебе ничего плохого. Никогда. Если ты так хочешь, я уйду. Только ответь мне сначала: почему ты меня боишься? Почему?!
– Там… на поляне… - с усилием выдавил мальчик и, не удержавшись, всхлипнул.
– Он, этот горец… твой ученик… Он отрезал себе палец по твоему приказу! Я видел! Я все видел!
Ашватхамана
– Потому что он стрелял лучше Арджуны! А Арджуна хочет быть лучше всех! И тогда ты приказал… ты велел - и горец отрезал себе палец! А если бы это был я?! Если бы я стрелял лучше Арджуны?! Папа, ты приказал бы отрезать палец мне?! Или руку? А если… если бы я отказался - ты отрезал бы мне сам?! Да?!
– Жеребенок уже бился в истерике.
И свет померк в глазах Брахмана-из-Ларца.
Тихий шепот Опекуна Мира, ласковые слова колыбельной, мир плывет вокруг, такой большой, яркий, загадочный мир, но вот он начинает гаснуть, сужаться, охлопывается в колючую точку, и в мозгу остается пульсировать лишь эта светящаяся, раскаленная точка.
ЛЮБИ МЕНЯ БОЛЬШЕ ВСЕХ!
ЛЮБИ МЕНЯ…
БОЛЬШЕ…
ВСЕХ… -
ЛЮБИ…
– Н-е-е-ет!!!
– не помня себя, закричал Дрона, вскакивая с пола.
Он подхватил на руки плачущего сына, прижал его к себе, и Ашватхаман наконец расслабился, обхватил отца руками и ногами, вцепился в него изо всех сил, с облегчением сотрясаясь в рыданиях.
В комнату вихрем ворвались Крипи и Крипа, готовые рвать и метать, но ни отец, ни сын не видели бешеных близнецов.
– Прости меня, сынок, прости, пожалуйста… - шептал Дрона.
– У меня и в мыслях не было… никогда - ты слышишь?
– никогда! Никогда я не подниму на тебя руку, ни ради Арджуны, ни ради человека, ни ради бога! Я люблю тебя, я никогда не сделаю тебе больно! Ты слышишь меня, Ашватхаман?
– Правда, папа?,
– Правда! Разве я когда-нибудь обманывал тебя?
– Нет.
– Ашватхаман вдруг перестал плакать, и лицо мальчика сделалось сосредоточенным. Он явно на что-то решался.
– Я верю тебе, папа, - очень серьезно заявил восьмилетний мальчик.
– И теперь я тебе скажу. Накануне… ну, перед тем, как я видел это… я превзошел Арджуну! Я следил, как он бросал дротики в деревянную собаку, я считал, сколько раз он попал. А потом, когда Арджуна ушел, я взял дротики… и я попал больше! Папа, я боялся, если ты узнаешь…
– Не бойся, - твердо сказал Дрона, глядя в глаза сыну.
– Теперь я знаю. Но слово, которое я тебе только что дал, остается в силе. Ничего не бойся. И Ашватхаман благодарно кивнул. Кажется, он действительно больше не боялся. Только сейчас Брахман-из-Ларца увидел стоящих в дверях Крипи с Крипой и заставил себя улыбнуться. Это далось ему нелегко.
– Видите, все в порядке. Мы объяснились. А теперь… прошу простить меня, но мне надо побыть одному.
И Дрона буквально вылетел из комнаты.
Смятение, гнев и ярость клокотали в душе Наставника. Червь, проточив мякоть плода, выбрался наружу и теперь точил душу Брахмана-из-Ларца. Сын испугался своего отца - такого, каким отец бывал в давних снах-искусах, бдительного раба соблюденного Закона и несомненной Пользы, великого рукотворного Дрону…
Он жаждал одиночества.
И знал такое место.