Черный дембель. Часть 3
Шрифт:
Баранова в своём минутном монологе нелестно отозвалась и о мужских, и о человеческих качествах своего соседа. Поросёнок приоткрыл от неожиданности рот, вытаращил глаза. Мне почудилось, что сидевшая рядом со мной Котова затаила дыхание. После Ритиных слов я изумлённо приподнял брови; наблюдал за тем, как среагирует на тираду девчонки толстощёкий мужчина. Дружки Поросёнка на пару секунд притихли, «переваривали» ответ Барановой. Переглянулись, посмотрели на остолбеневшего Поросёнка. И снова нарушили ненадолго воцарившуюся во дворе тишину раскатистым хохотом. Я увидел, как перекосило лицо толстощёкого. Заметил, что Рита не спешила
— Она что… пьяная? — прошептала Котова.
— Похоже на то, — ответил я.
Смех приятелей вывел щекастого соседа Барановых из оцепенения. Поросёнок нахмурил брови — его глаза походили теперь на маленькие блестящие чёрные бусины. Он судорожно вдохнул. И обрушил на Риту визгливый поток брани (грубой, не приправленной юмором и лишённой ироничного оттенка). Говорил он недолго. Но очень эмоционально. Котова крепко сжала мою руку. Я отметил, что многие оскорбления Поросёнок позаимствовал из недавнего монолога Барановой. В его изложении они звучали столь же «грязно», как и в Ритином. Но уже утратили эффект новизны. Профессорский сосед буквально выплёвывал в Риту ругательства. Тряс щеками, топал ногами. Звуки его скрипучего голоса метались по двору. В доме одна за другой шумно закрывались форточки.
Толстощёкий замолчал, когда закончился запас воздуха в его лёгких. В окнах над его головой погас свет. Приятели толстощёкого на этот раз не рассмеялись. Они затянулись папиросами, синхронно выпустили дрожащие струи табачного дыма в сторону двери подъезда. Их взгляды скрестились на бледном лице Барановой. Поросёнок взглянул на своих дружков; шумно вздохнул и капризно скривил маленькие тонкие губы (будто обиделся, что приятели не поддержали его хохотом). Я видел, как он нервно дёрнул рукой и плеснул на асфальт пенистым пивом из бутылки. Я тут же представил запах пролившегося на землю напитка. Толстощёкий сосед профессора опустил глаза — взглянул на пивную лужу у своих ног. И пропустил тот момент, когда на него набросилась Рита.
Баранова выронила сумку, в три шага преодолена разделявшее её и Поросёнка расстояние — трижды ударила по асфальту каблуками. Она вскинула перед собой руки. Скрюченными пальцами, словно когтями, Рита вцепилась в лицо своего соседа. Сдавленно пискнула и испуганно дёрнулась под моей рукой Котова — то ли от испуга, то ли от удивления. Застыли с приоткрытыми ртами красноносый и усатый ремонтники. Истерично взвизгнул толстощёкий сосед профессора — он мотнул головой, вскинул руки. Громко звякнула упавшая на асфальт пивная бутылка. Разбилась. Разлетелись в стороны пивные брызги и осколки стекла. Поросёнок пошатнулся под напором Барановой. Но всё же удержался на ногах. А вот Рита после его толчка в грудь не устояла — неуклюже попятилась, повалилась на спину.
Баранова затылком ударилась о тротуар — даже я в глубине двора услышал глухой стук. Усатый и красноносый ремонтники выронили недокуренные папиросы, но не двинулись с мета. Их толстощёкий приятель прижал ладони к лицу и заревел, будто ему в глаза плеснули серной кислотой. Рита застонала, приподняла голову, одёрнула задравшуюся выше середины бёдер юбку. Опёрлась локтем о землю — другой рукой прикоснулась к затылку. Громко выругалась. Я уловил в её голосе нотки испуга и обиды. Перевёл взгляд на Поросёнка, заметил: тот рассматривал свои пальцы. «Кровь?!» — взвизгнул
— Ах ты тварь такая!.. — произнёс Поросёнок.
Он наклонился и поднял с земли горлышко от пивной бутылки, взглянул на Баранову.
— Серёжа… — сказала Котова.
Лена толкнула мою руку.
Я дёрнулся… но тут же погасил свой порыв: опустился на скамейку. Потому что межу Ритой и её разгневанным соседом, будто чёртик из табакерки, возник Олег Котов. Он молнией мелькнул в воздухе над пока не поднявшейся с земли профессорской дочкой. Приземлился в трёх шагах от Поросёнка. По-геройски расправил плечи, почти избавился от сутулости. Я заметил, как в свете фонаря на шее Олега полыхнул чуть сместившийся вбок узел галстука. Видел, что Котов не выронил портфель — он сжимал его в левой руке, подобно щиту. А правой рукой Олег лихо взмахнул завёрнутой в газету скалкой, нацелил её кончик на грудь пухлощёкого Ритиного соседа. Лена вновь затаила дыхание, крепко вцепилась рукой в моё предплечье. Фонарь у подъезда мигнул, будто от перепада напряжения.
— Брось бутылку! — потребовал Олег.
Поросёнок не выполнил его требование. Он грозно, по-бычьи, склонил голову. Но не ринулся вперёд — взвизгнул от боли. Потому что схлопотал по вооружённой руке скалкой.
Олег отправил бутылочное горлышко в кусты: ударил по нему деревянной битой, будто заправский бейсболист. Едва слышно зашуршали молодые листья. Звякнуло о камень стекло.
— Не тронь женщину! — сказал Котов.
Он указал скалкой на подбородок Поросёнка. Профессорский сосед под прицелом грозного оружия обмяк, плаксиво поморщил испачканное кровью лицо. Прижал к животу ушибленную кисть.
Усатый и красноносый ремонтники переглянулись, шагнули к Олегу. Будто преградили ему путь к сломанному мопеду. Не отводили взглядов от скалки, которой грозно помахивал Котов.
— Ты кто такой? — спросил красноносый.
Олег посмотрел на него сверху вниз. Он опустил портфель, спрятал его за спину (словно вдруг вспомнил о спрятанной там бутылке коньяка). Громко всхлипнул раненый Поросёнок.
— Не твоё дело! — сказал Котов. — Проваливайте отсюда!
— Мы?! — возмутился усатый. — Это наш двор!..
За перепалкой мужчин я не следил.
Потому что заметил: Рита Баранова вновь улеглась на асфальт. Она не смотрела ни на своего спасителя, ни на его противников. Рита направила взгляд в небо, не шевелилась.
Я тряхнул Котову за плечо.
Сказал:
— Лена, с Ритой беда. Вызывай скорую помощь. Таксофон рядом с кафе.
Добавил:
— Бегом!
Котова кивнула, соскочила со скамьи.
Мы побежали в разные стороны: Лена метнулась к углу дома, а я поспешил к Рите.
Глава 10
Ветер шелестел молодой листвой деревьев и кустов. Со стороны прятавшегося за соседней пятиэтажкой проспекта доносилось рычание автомобильных моторов. По двору дома, где проживал профессор Баранов, разносились мужские голоса: вооружённый скалкой Олег Котов на повышенных тонах спорил с обступившими его мастерами по ремонту мопеда. На меня спорщики внимания поначалу не обратили. Как не замечали они и лежавшую на земле Риту Баранову, уже секунд тридцать не подававшую признаков жизни.