Черный дембель. Часть 3
Шрифт:
— Чернов! — крикнула она. — Сергей, погоди. Зайди-ка ко мне.
Я вошёл в комнату вахтёрши, почувствовал запах свежезаваренного чая.
Любовь Фёдоровна поправила на плечах платок, указала рукой на телефон.
— Прохоров звонил, — сказала она. — Папаша вашего Артурчика. Перезвони ему домой. Он очень просил.
Я кивнул, набрал по памяти номер квартиры Прохоровых, прижал к уху холодную трубку.
После второго гудка голос Ильи Владимировича сказал:
— Прохоров у телефона.
— Здравствуйте, дядя Илья.
— Сергей?! Как хорошо, что ты позвонил. Погоди пару
Я услышал шуршание и приглушённый голос Прохорова: «Варенька! Это Чернов. Скажи ему всё сама».
Снова шуршание.
Из динамика телефона прозвучал тихий голос Вари:
— Здравствуй, Сергей. Огромное тебе спасибо за торт. Он очень-очень красивый. И очень вкусный. Мальчишки чуть не разрыдались, когда я его разрезала…
В воздухе каморки вахтёров по-прежнему пахло чаем — не духами «Иоланта».
Я слушал воркование женского голоса в динамике.
Когда он замолчал, я улыбнулся и сказал:
— Поздравляю вас с днём рождения, Варвара Сергеевна.
Ночь я провёл в Красном переулке, в квартире Светочки.
Уже оделся, чтобы уйти, когда Ельцова сказала:
— Серёжа, я… тебе кое в чём признаюсь.
Светочка опустила глаза.
Я отметил: мне не показалось, что Ельцова сегодня под утро нервничала.
— Серёжа, я…
Светочка не договорила, махнула рукой.
— Подожди минутку, — сказала она. — Не уходи.
Я замер посреди прихожей. Отметил, что в воздухе ещё витал аромат кофе. Я выпивал чашку этого напитка всякий раз, перед уходом.
Ельцова ушла в гостиную. Я слышал: скрипнули дверцы антресоли. Звякнула эмалированная посуда.
Я взглянул на своё отражение в зеркале, поправил воротник рубашки. Привычным движением отбросил набок чёлку, потрогал уже колючий подбородок. Разглядывал своё лицо, пока не вернулась Светочка.
Ельцова посмотрела мне в глаза, но тут же отвела взгляд. Она протянула мне свёрток из старого бело-серого полотенца. Тот походил на обёрнутую газетами скалку, которой Олег Котов защищал Риту Баранову.
— Вот, — сказала Светочка. — Забирай.
Я взвесил свёрток в руках — тот был тяжелее скалки.
Спросил:
— Почему сразу не отдала?
Ельцова то ли пожала плечами, то ли вздрогнула.
— Боялась… ты ещё кого-то убьёшь, — произнесла она.
— Убью?
Светочка всё же посмотрела мне в глаза.
— Я видела ту лужу крови, — заявила Ельцова. — Это я её убрала.
Моего взгляда она не выдержала — склонила голову, обняла себя руками, словно замёрзла.
Я спросил:
— Почему отдала сейчас?
Светочка вздохнула.
— Устала. Оно… меня пугает.
— Ясно, — сказал я.
Развернулся, щёлкнул дверным замком.
Произнёс:
— Закрой за мной дверь.
— Сергей, в следующую субботу у нас в ресторане банкет…
— Помню, — ответил я. — На следующей неделе не приду.
Я вышел из подъезда и направился по Красному переулку к видневшемуся впереди уличному фонарю, будто на свет маяка. Не оглядывался на окна квартиры, где жила Ельцова. Но чувствовал на своём затылке пристальный взгляд Светочки.
Краски рассвета над крышами
Шаги следовавших за мной людей я услышал ещё в переулке. Будто в зеркалах, увидел в тёмных окнах первых этажей отражения преследовавших меня мужчин. Не ускорился и не сбавил шаг, сошёл с тротуара на дорогу — подальше от поворотов во дворы.
У приметного фонарного столба я вышел из Красного переулка; свернул не к трамвайной остановке, а в направлении центрального входа в ресторан «Московский». Окна ресторана не светились. На их тёмном фоне я увидел фигуру человека.
Мужчина, поджидавший меня около ресторана, шагнул мне навстречу, ступил на островок света под фонарным столбом. Я замер. Заметил блеснувший в его левой руке клинок ножа — правую руку мужчина прижимал к животу.
— Привет, ментёнок, — сказал он. — Вот мы и встретились.
Глава 11
Утром напротив входа в ресторан «Московский» я не увидел ни одного автомобиля. Хотя по вечерам в выходные дни тут под окнами домов скапливался настоящий автопарк из «Волг», «Москвичей» и новеньких «Жигулей» (пару раз я видел тут даже редкий пока в нашем городе ВАЗ-2103). Сейчас ветер гонял по пустынной улице обрывок газеты и шелестел молодой листвой каштанов — там, где вечером стояли машины посетителей ресторана, вызывавшие зависть у запоздалых прохожих. Окна домов не светились. Жильцы пятиэтажек либо уже уснули после субботних посиделок, либо ещё не проснулись; либо они не выбирались из постелей по воскресеньям в такую рань. На улице около ресторана в этот ранний час находились лишь я и четверо мужчин, окружившие меня с трёх сторон.
Я не пошёл по тротуару — прошагал на середину проезжей части. Замер на краю светового пятна, что оставлял под собой уличный фонарь. Утром в выходной день машины тут проезжали редко. А трамвайные рельсы находились в четырёх кварталах от ресторана «Московский» — там, где эту улицу пересекал проспект Труда. Шагавшие за мной по Красному переулку люди остановились, перегородили мне путь к Светочкиному дому (демонстративно помахивали ножами). Сутулый мужчина в серой кепке (и с похожей на отвёртку заточкой в руке) стал между мной и трамвайной остановкой, с которой я обычно возвращался к общежитию. Слева от меня (спиной к ресторану) застыл черноволосый мужчина. Фонарь освещал его лицо и его большие уши с мясистыми отвислыми мочками.
— Привет, ушастый, — сказал я.
Спросил:
— Дышишь свежим воздухом? Или вышел на дело?
Ушастый улыбнулся — на его щеках я увидел ямочки (в прошлый раз я их не заметил, когда в ноябре прошлого года беседовал с этим человеком в подсобке ресторана «Московский»).
— Жду знакомого ментёнка, — сказал бывший налётчик. — Тебя.
Он указал на мой живот острием ножа.
Я кивнул, тряхнул зажатым в левой руке свёртком. Бросил взгляды по сторонам — ни справа, ни слева от себя на дороге не увидел приближавшийся свет фар. Посмотрел на ушастого.