Черный Ферзь

Савеличев Михаил Валерьевич

А если точнее, то именно таким трупом неизвестного происхождения и ощутил себя Ферц — распухшим, бесчувственным, плывущим в невыразимо жуткой пустоте, и где-то совсем рядом полыхало нестерпимо обжигающее шарообразное пламя, похожее на бесконечную вспышку ядерной бомбы, от которого невозможно укрыться, ибо силы, чьей мертвой игрушкой стал Ферц, неудержимо влекли его все ближе и ближе к пылающей и клокочущей бездне, крепче и крепче принимающей его в свои объятия, невидимым прессом сдавливая так, что еще немного, и он брызнет во все стороны отвратительной гниющей кляксой.

Вот уже руку пронзила боль, хотя Ферцу оставалось

непонятным — как он, мертвец, может чувствовать ее, как он вообще может что-то чувствовать, ведь после смерти нет никого и ничего, ни приключения, ни путешествия, а значит… значит он еще жив, и если открыть глаза, то можно увидеть Сердолика, вонзающего ему в предплечье нечто блестящее, похожее на огромное насекомое-кровопийцу с жадно извивающимся хоботком.

— Моя ошибка, моя ошибка, моя ошибка… — почувствовав, что Ферц пришел в себя, Сердолик убрал насекомое, и участливо спросил:

— Ты как? — при этом вид у него был ну вточь как у новобранца, непомерной глупостью заслужившего десяток ударов шомполом по ягодицам и гауптвахту. — Не бойся! Das ist der Himmel, das ist die Sonne… die Sonne и der Himmel… Они у вас не видны, потому что… Кехертфлакш, как же все не во-время!

— Я в порядке, — Ферц пятерней оттолкнул склонявшееся над ним лицо, сел и с опаской посмотрел на задернутое занавескою окно. — Я понял — die Sonne и der Himmel.

Он встал и оглянулся на все еще сидящего в странной позе Сердолика — подогнув под себя ноги и устроив костлявый зад на пятках. От одного его вида хотелось потянуться до хруста в коленях.

— Ничего ты не понял, — вздохнул Корнеол. — Ладно, — хлопнул он себя по бедрам, словно наконец-то приняв затруднительное для себя решение. — Все равно это необходимо сделать. Дам тебе помощника… друга… слугу… денщика! — громко щелкнул пальцами, подобрав нужное слово. — Конги!

В противоположной от окна стене возник широкий проем и внутрь шагнуло нечто, принятое Ферцом поначалу за человека, облаченного в нелепый, громоздкий бронекостюм со шлемом, какие одно время стояли на вооружении у материковых выродков, но затем были списаны за полной бесперспективностью. Гидравлика у подобных сооружений часто выходила из строя, не выдерживая броневой нагрузки, что превращало их и сидящих внутри людей, прикованных к рычагам управления, в легкую добычу для десантников Дансельреха. Главное заключалось в том, чтобы заставить выродка до капли выжать боекомплект, периодически поддразнивая его ложными атаками, — несложная задача, учитывая панику стиснутого в стальных внутренностях водителя, который под водопадом раскаленной смазки отчаянно дергал рычаги управления в безнадежных попытках оживить бронекостюм.

И когда тот окончательно замирал, начиналось особое развлечение, которое десантники называли «жаркое». Попадались выдающиеся мастера приготовления «жаркого», так умело поджигавших этот ходячий бронированный хлам, что тот горел весьма длительно, столь же медленно, но верно превращая визжащего выродка в славно пропеченное блюдо. Степень удачности приготовленного «жаркого» определялась лишь после того, как выродок в собственном соку наконец-то вываливался из импровизированной печи, и его розовая плоть, покрытая золотистой корочкой, легко отслаивалась от костей дымящимися кусками.

— Знакомьтесь, — сказал Сердолик. — Конги, это наш гость — господин Ферц. Ферц, это Конги, с сегодняшнего дня — ваш

денщик. Располагай им по своему усмотрению. Спрашивай у него все, что интересует, он подключен к Информаторию, — Сердолик похлопал вставшего рядом с ним Конги по бронированной руке, и только теперь Ферц понял — насколько же огромен его новый надсмотрщик.

— Приветствую вас, господин Ферц, — сказал Конги неожиданно приятным, располагающим голосом, который настолько не соответствовал его виду, что Ферц невольно заподозрил Сердолика в умении чревовещания. Грозное создание должно не говорить, а взрыкивать, лязгать и грохотать, желательно испуская клубы дыма и подтекая смазкой. — Поступаю в полное ваше распоряжение.

Ферц обошел Конги, придирчиво рассматривая истукана со всех сторон, но опасливо заложив руки за спину, дабы невольно не коснуться брони. Несмотря на некоторую схожесть, Конги не шел ни в какое сравнение с грубыми поделками материковых выродков. Все его сочленения надежно прятались под броневыми щитками, наиболее уязвимые места прикрывали дополнительные наросты, под которыми, как решил Ферц, имелись антикумулятивные заряды. На широких плечах крепились турели с продолговатыми насадками, бдительно следящие темными отверстиями за офицером Дансельреха. Единственное, по мнению Ферца, бравый вид Конги портили торчащие из металлической башки шары, похожие на прожекторы.

Сделав полный обход и составив предварительное представление о боевых качествах Конги, удовлетворенный Ферц встал перед машиной, качнулся с пятки на носок, упер руки в бока и, состроив грозную физиономию, со всей мочи рявкнул:

— Звание?!

— Не понимаю вас, господин Ферц, — мягко ответил Конги. Все-таки голос настолько не подходил ему, как если бы баллиста при пуске ракеты вдруг принялась ворковать по-птичьи, вместо того, чтобы издать утробный взрык, именуемый вояками «пердежом».

— Ну, теперь сами разберетесь, — улыбнулся Сердолик. — Развлекайтесь, — сдала ручкой и исчез из комнаты.

Ферц в отсутствие Корнеола не удержался и в полнейшем восхищении еще раз обошел Конги. Эх, такое бы да в устье Блошланга — легендарное и священное место для каждого гражданина Дансельреха, куда стремятся пройти армады дасбутов, но лишь немногим счастливчикам удается безнаказанно прорваться сквозь плотный огневой вал, сквозь минные заграждения и боны, пройти сложнейшим фарватером и не сесть на мель! Одним таким чудищем там, конечно, не обойтись, но взводом, ротой, бригадой…

Ферц аж зажмурился, пытаясь представить грозные ряды таких вот Конги с тяжелыми пулеметами наперевес стальным клином врубающихся в орды материковых выродков, сея смерть налево и направо, оставляя после себя лишь фарш из мертвых легионеров, перемолотых мясорубкой свинцового ливня. Ему даже показалось, будто он ощутил едкую пороховую вонь, сдобренную тяжким запахом крови, которая так перемешалась с дымом, что оседала на еще живых крупными каплями багрового дождя.

— Твое вооружение? — хотел так же грозно рявкнуть Ферц, но от столь милых сердцу видений он неожиданно осоловел, точно вылакал целую флягу спирта в компании старых боевых друзей. Рявкнуть не получилось, но бравый офицер Дансельреха компенсировал столь досадный факт могучим тычком в корпус Конги, от которого тот, будь он человеком, должен был согнуться попалам, дабы заполучить бодрящий удар сапогом по морде или локтем по почкам.