Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать

Башкиров Григорий Владимирович

– Саныч, как брать-то будем? – Абсолютно буднично поинтересовался он.

– Очень просто. Заскочим за Мухиным и повяжем. Деваться им оттуда не куда. Петруха тот же подсобит, если что.

– Ну-ну, хорошо бы так гладко…

– А тебя сомнения какие гложут?

– Да нет… Просто, если проколемся – утром вони не оберешься.

– Считаешь, мы руководству должны были доложить?

– Да нет… Вместе ведь решали.

– А тогда не стони. Если запахов неприятных боишься – противогаз у дежурного попроси. Поляков с радостью выдаст. Долго еще ехать?

– Сейчас будем на месте, – подчеркнуто сухо ответил Воробей, внимательно глядя

на дорогу через забитое снегом лобовое стекло.

– Где-то здесь проезд должен быть, черт, ничего не видно! А, вот он.

Птицын резко затормозил, отчего «Жигуль» круто занесло и развернуло поперек дороги. Сдав назад и резко вывернув руль вправо, Птицын направил машину в узкий проезд между домами. Через некоторое время, погромыхав на ухабах разболтанными внутренностями, автомобиль остановился в большом дворе. Его центр занимал сквер, окруженный многометровыми тополями, посередине которого во всей своей облезлой красоте возвышался давно не функционирующий фонтан.

– Ну, где Краснов? – в беспокойстве закрутил головой Ермолин, – Толя, не видишь его? Может, фарами мигнешь?

Птицын пару раз включил и выключил свет. Тут же от стоящего в удаление толстого тополя отделилась темная фигура и, пригибаясь, быстро направилась к ним.

Замерзший и обсыпанный снегом Алексей с видимым удовольствием плюхнулся на заднее сидение.

– Фу, продрог весь. А я думал, с другой стороны подъедете. Вижу тачка, какая-то зарулила. Метель, ничего не видать. Вы не вы – кто разберет? Потом поближе подобрался, а тут еще и подмигнули.

– Хватит лирики, докладывай обстановку, – сказал Ермолин.

– А что особенного докладывать? Парадная – вот она. Окошко темное видите? – Алексей указал на дверь в углу дома, над которой на уровне второго этажа располагался довольно приличных размеров оконный проем.

– Вот оттуда он периодически посматривает, – продолжал Краснов, – я его по светящейся сигарете вычислил. За стеклом огонек промелькнул. Ну я, чтобы окончательно убедиться, в парадняк зашел, как бы отлить. Хоть и затих, а все равно запах табака стоит. Да и вообще, присутствие человека чувствуется.

– Он там один? – Спросил Птицын.

– Думаю, что один. По крайней мере, никто туда при мне не заходил. И еще… Я очень тихо, с другой стороны вход на общую лестницу перекрыл, дверь брусочком подпер. А то замок странно как-то повешен оказался. Вроде есть, а дверь не держит. Получается, что он как бы в ловушке.

– А это ты здорово придумал, – встрепенулся дед, – инициативу проявил, молодец. – Как считаешь, откуда должны появиться?

– Думаю, что оттуда, указывая на арку, сказал Алексей. – Другой дороги с улицы нет. Если только между домами через соседний двор. Но это маловероятно. Грязищи там по колено.

– Хорошо. Значит, места менять не будем. Отсюда все просматривается и до подъезда недалеко. Леха, когда внутрь пойдем – у машины останешься, страховать снаружи будешь.

– А почему я?

– Не возражай! Толя помощнее тебя будет. Хоть тощий, но жилистый. – Ермолин улыбнулся. – Ты, Воробей, не обижайся.

– А чего обижаться, если конституция тела такая. Жру много, а толку никакого. Я ведь о чем иногда думаю? Нас бы с Петькой вместе сложить, а потом пополам разделить. Ты только представь, Володя, каких бы два классных мужика получилось? Рост подходящий, телосложение почти атлетическое и с головой все в полном порядке.

– Размечтался. Такого не бывает, – с сожалением вздохнул

дед. – Но, особенно не расстраивайся. Знаешь, как такие, как ты, люди называются?

– Просвети.

– Засушенные Гераклы! – Ермолин со значением поднял вверх указательный палец. – Люди с виду чахлые, но обладающие страшной физической силой. Такие, как ты. Я про это где-то читал. Так что, Толик, успокойся. Если корм тебе не впрок, то живи и радуйся тому, что есть.

– Ну, спасибо, обрадовал, – не зло проворчал Птицын.

– Все, потрепались и хватит. Смотрим. Не дай бог, пропустим.

Если не ошибаюсь, Бритвин? Петя? – расплываясь в улыбке, спросил гардеробщик.

«Да что же они, сговорились что ли – все в одну кучу…» – с досадой подумал Петр, автоматически пожимая протянутую руку. – «Сначала этот придурок – Демид, теперь вот Спицин. Справедливо говорят – не Москва, маленький у нас город». Напротив Петра во всей своей красе возвышался бывший опер районного Управления Валера Спицин, года два назад уволившийся из органов по собственному желанию, сославшись на непреодолимые семейные обстоятельства.

Кто полагает, что милиция – проходной двор, этакая контора – глубоко заблуждается. Здесь не проходят варианты, свойственные любому другому предприятию или организации народного хозяйства. Захотелось поработать – устроился, надоело – плюнул на все и спокойно написал заявление об увольнении. Через две недели ступай на все четыре стороны – никто насильно держать не станет. В милиции не так. Уволить могут только по строго определенным обстоятельствам. Их только два. Или же ты обделался по работе по самые уши – в этом случае в зависимости от тяжести проступка подбирается подходящая формулировочка либо врачи признают тебя негодным для дальнейшего прохождения службы. Все! Третьего не дано.

В истории с Валерой ситуация оказалась непростой и запутанной. Поступил Спицин на службу как-то буднично и незаметно. Однажды на утренней сходке шеф представил высокого тощего молодого человека в больших роговых очках, скромно примостившегося в углу кабинета. Как он сразу оказался на должности в Управлении – никто не знал. Валера до этого ни дня не работал не то что оперативником, но даже простым постовым. В армии не служил. Правда, имел высшее образование. Бытовало мнение, что не обошлось без «волосатой лапы», то есть протеже. Ну ладно, пришел парень работать – пусть трудится. Вот тут-то сразу возникли проблемы. Сначала Спицын присматривался и приглядывался. Потом, немного пообтершись, врубился, что статус опера предусматривает свободные перемещения по территории и встречи с источниками информации, стал элементарно заныривать под «корягу». Конечно, этому вольно или невольно поспособствовало и руководство, особо не загружая молодого сотрудника материалами и поручениями. В конце концов, дошло до того, что Валерик стал появляться на службе только два раза в день – утром на совещании и вечером, чтобы предстать абсолютно трезвым перед зорким оком руководства. Надо отметить, что Спицын не потреблял спиртного вообще, что было для всех удивительно и неестественно. Была ли тут связь с каким-то внутренним заболеванием или это являлось его твердым убеждением – неизвестно, но отношения с коллективом не сложились. Валеру воспринимали, как темную лошадку, тихарька, и не обращали на него внимания. Понятно, что каждый был занят своими делами, а обсуждать коллегу неэтично – для этого есть начальство.