Черный обходчик
Шрифт:
Борис Наумович вздрогнул.
— Да, всё уже. Что с тем завкафедрой ты сделал — то и на себе пережил, хуже даже. Его один человек предал, а тебя — вся страна. Таким и было твоё наказание. Отбыл, но выводов не сделал, вот и висишь тут, депрессию наводишь на людей. Счастье, может, в простоте и есть, кто бы спорил. Да только с чистой совестью — и в простоте, и в сложности, и на Татуине жить вполне себе неплохо.
— И что же мне, — пробормотал Борис Наумович. — Как же мне…
— Прежде всего — от дозы отказаться. Не подсовывать
— Но тогда ведь…
— Тогда энергию из них тянуть уже не получится, конечно. Всё правильно понимаешь.
Старик опустил голову.
— Я исчезну?
— Все мы рано или поздно исчезнем. Разница в том, что кто-то — в никуда, а кто-то вознесётся. Ты всё ещё здесь, значит, потенциал для вознесения в тебе есть. Но ты вместо того, чтобы его реализовать, размениваешь вечную жизнь по крохам. Тянешь и тянешь существование, в котором, на самом деле, смысла и сам уже особо не видишь. Если хочешь, пойдём со мной. Посмотрим, что можно сделать.
Борис Наумович вздрогнул. Я покачал головой.
— Как будто в тюрьму зову. Ну, нет — так нет. Твой выбор. Больше сюда не приду, собирай дальше свои огрызки.
Я встал.
— Подожди! — Борис Наумович тоже вскочил. — Я пойду с тобой.
— Уверен? В отеле мы тебя на диету посадим. К людским страхам больше не подпустим.
— Да. Я понял. Я согласен. Идём. — Борис Наумович решительно направился к выходу из каморки.
Я пошел за ним.
Каморка находилась в самом дальнем углу, позади всех вольеров. Соответственно, для того, чтобы выйти на улицу так же, как в реальном мире, нужно было миновать весь зал. Я удивился, что Борис Наумович выбрал такой сложный путь, мог бы просто просочиться сквозь стену. Но — ладно, его дело.
Борис Наумович медленно плыл вдоль вольеров, разглядывая каждый. Прощается? Наверное. Сколько лет здесь проторчал, среди зверюшек.
Я вернулся в реальный мир. Не похоже, конечно, что старик затеял какой-то финт, но мало ли. Пусть люди на глазах будут. Не учёл я лишь то, что и сам оказался на глазах. Причём, не только у людей.
Из знакомого вольера донёсся до боли знакомый вопль. В котором прозвучали отчётливые нотки узнавания.
— Да ладно, — пробормотал я. — А ещё говорят «память, как у курицы»! Мне бы, блин, такую память.
Повернулся к вольеру. Чёрный петух, почётный донор призрачного мира, важно шествовал к решётке. Встретившись со мной взглядом, снова приветственно заорал.
— Ну, здорово, — вздохнул я. Подошёл к вольеру, присел на корточки. — Чё, как дела? Рассказывай.
Куры почтительно разошлись по углам и притихли. Глава курятника старого товарища встретил, разговаривать будет. Разве ж можно мешать?
Белого петуха я не увидел. Осмотрел вольер внимательнее. Не, не кажется. Реально куда-то исчез.
— А конкурент твой где? Не видать его что-то.
Петух презрительно заклокотал. Дескать, в гробу
— Да ладно? — не поверил я. — Так вот запросто, взял и выставил?
Самодовольный клекот.
— Н-да. Вот это я понимаю, альфа-самец! Красавцы из качалки, завидуйте молча.
Рядом со мной негромко засмеялись.
Я обернулся. Увидел ту самую Наташу, которая, имея высшее биологическое образование, чистила в зоопарке клетки. Она поставила на пол ведро с грязной водой. Улыбнулась мне.
— Простите. Вы так забавно с ним разговариваете. Не смогла пройти мимо.
— О, да! Понимаю вас, как никто другой. Я в своё время тоже не смог. Как, в общем-то, и сейчас. Гхм…
Я посмотрел на петуха. Тот победно закукарекал.
— Да тихо ты, блин! — Я повернулся к Наташе. — Простите, не подскажете? Я здесь был на прошлой неделе, и точно помню, что в этом вольере было два петуха. Этот и белый.
Наташа всплеснула руками.
— Ох, там такая загадочная история! Вы не поверите. Наш петух — только один, белый. Больше года уже у нас. Прекрасно прижился, курочки; всё, как положено. И вдруг неизвестно откуда, средь бела дня в вольере появляется ещё один петух! Вот этот, чёрный. Представляете?
— Да что вы? Не может быть.
— Вот и никто не верит. Не было — и вдруг, откуда ни возьмись! Мистика какая-то. Тут рядом находилась посетительница с дочкой, они обе уверяли, что видели внутри клетки какого-то парня. Он будто бы появился и тут же исчез. Но мы проверили — замки не тронуты. И вообще никаких следов чьего-то присутствия! Кроме, собственно, петуха. До сих пор не понимаем, как он попал в клетку.
— Конкуренты подбросили? — предположил я. — Хотят, чтобы вместо белых птенцов рождались чёрные? Хитрый план по захвату мира?
Наташа снова засмеялась.
— Да бог с вами. Какие у нас конкуренты? Да и чёрный петух, к тому же такой красавец — редкость. Белых гораздо больше. Чёрного скорее украдут, чем подбрасывать будут. Хотя в одной клетке эти два и часу пробыть не смогли. Дрались так, что перья до потолка летели. Мы сначала хотели изолировать чёрного… — Наташа укоризненно посмотрела на петуха.
Тот горделиво кукарекнул. А я вспомнил изодранные руки Вана.
— Не дался?
— Ни в какую! Отбивался так отчаянно, как будто мы его на бойню тащим.
— Видимо, детская психологическая травма.
— Видимо, — абсолютно серьёзно согласилась Наташа. — Белый гораздо спокойнее. Пришлось отселить в другой вольер его. Тем более, что и курочки чёрного восприняли лучше, чем белого.
Я посмотрел на петуха.
— Угу. То есть ты вдобавок ко всему ещё и профессионал-сердцеед? Прямо как в бояръ-аниме. Не успел в другой мир попасть, как тут же и врага победил, и гарем его оприходовал.
Петух издевательски заорал.
— Ну да, ну да. Это я не плачу, просто зависть в глаз попала.