Черный пес Элчестера
Шрифт:
Слезы наконец покатились по ее щекам.
– Погоди... выпей, - мягко, но настойчиво продолжал увещевать граф, приподнимая Мили за спину над подушками.
– Не отчаивайся. Ведь ночью все было хорошо?.. Значит, все образуется. Просто ничего не бойся и будь умницей...
Он протянул Милице флакон, и его содержимое под лучами солнца вспыхнуло зарей...
Девушка послушно приложила стеклянное горлышко к губам и залпом осушила пузырек.
Веки ее задрожали, и она расслабилась на руках мужа. Слабая улыбка скользнула по лицу.
–
– прошептала Милисента. А потом ее поглотил сон -так быстро, что граф ничего не успел сказать в ответ...
Фрэнсис постоял некоторое время возле нее на коленях, всматриваясь в ставшее таким умиротворенным лицо, и, почти успокоенный, вышел из опочивальни.
– Что вы заказывали у алхимика, Бьянка?
– спросил он у флорентийки, которая, разложив на подоконнике травы и порошки, пыталась что-то создать в кастрюльке, над которой шел пар.
– Спирт, - рассеянно ответила девушка.
– А еще?
Бьянка подняла недоумевающие глаза на милорда графа.
– Все, монсеньор...
Фрэнсис нахмурился - и тревога закралась в его сердце...
– Все?..
– Все.
– Бьянка озадаченно смотрела на него.
Что же... он дал... своей жене?..
– Мили?..
Он поспешно вернулся в спальню и приподнял Милицу за плечи.
– Мили?..
– он чуть встряхнул ее.
– Мили, очнись!.. Ты меня слышишь, Мили? О боже, Бьянка, она не просыпается!.. Мили!!!
– он уже тряс любимую изо всех сил, и ее голова безвольно моталась в такт его движениям, и волосы свободно рассып а лись по подушке...
– Мили!!!
Любой человек давно проснулся бы от такого обращения, но веки волшебницы оставались по-прежнему спокойно замкнутыми, и на губах дремала светлая улыбка, как будто их обитательница была сейчас безмерно далеко...
– Монсеньор, - плечо графа стиснула рука Жоффруа. Рыцарь даже не слышал, когда бургундец подошел к нему.
– Оставьте ее. Мы не знаем, что за эликсир выпила мадам. Право слово, лучше ее не тревожить...
Фрэнсис судорожно вздохнул и стиснул зубы. По крайней мере, Мили была жива... Жива!
– Позовите ко мне Джеронимо, - глухо произнес его сиятельство.
Легкость... Удивительная легкость и теплота...
Милица раскрыла глаза.
– Мили...
Онсмотрел на нее, и взгляд егобыл нежностью всего мира.
И от счастья слезы засияли на ресницах.
Радость - неистовая, обжигающая, низвергалась в душу, и это было - как пить из родников Бытия.
Как падать в сияющих брызгах с мощного водопада... глотнув ветра, скользнуть над радужной бездной ввысь, в ослепительные небеса... пригубить пламень солнца...
Она узнала егосразу, она не могла не узнать его... Исток
– Князь мой...
И улыбка рвалась на губы: детская, открытая - солнце и тепло цветущих лугов...
Онвсегда был рядом... Всю ее жизнь.
Не в силах сдержаться, Мили провела кончиками пальцев по егощеке: так касаются ветвей деревьев, так ласкают скромную, просоленную всеми ветрами былинку на взморье...
Онулыбнулся ей - и она узнавала эту улыбку: она была в пламени костра, что хранил ее на привалах, она была в шепоте ночного леса; в августовских звездопадах звучал егосмех...
– Князь мой.
Ведьма села на постели: девушка лежала, укрытая мягкой, искристой материей, нежной, как апрельское вечернее небо, а отовсюду струился свет: мягкий и дымчатый, удивительно белый - он не резал глаза и не ослеплял...
Свет Несущийласково смотрел на нее, и вся боль, все сомнения и тревоги таяли, уходили, как снег.
– Я знала... Я верила...
– шептала она счастливо, не стыдясь слез, струящихся по щекам.
Она была дома.
Она взяла егоруку и, поцеловав, прижала ко лбу... И замерла, притихнув, как котенок, пригревшийся на коленях...
Князь ласково, осторожно, провел рукой по ее волосам, другой обняв девушку, как отец обнимает дочь.
– Моя девочка... Сколько еще тебе предстоит...
В голосе Люцифера тихой тенью притаилось сожаление.
– Все будет хорошо, - не разжимая безмятежно сомкнутых глаз, прошептала Милица.
– Я верю тебе, Князь мой...
– Это ты правильно, - услышала она в ответ совершенно мальчишеский тон.
– Но и сама не плошай.
И Князь - Князь!
– кончиком пальца щелкнул ее по носу.
Милица рассмеялась, отстранившись.
Люцифер весело смотрел на нее, и огонь его короны струился и мерцал алым золотом вокруг солнечного сияния волос, а крылья - огромные и пушистые, как у ангелов, но непроглядно черные, словно осенняя ночь - так удивительно сочетались с белоснежными одеждами...
Сейчас с нимможно было говорить.
Сейчас перед Милицей сидел просто шаловливый молодой человек, пусть безумно красивый, пусть с крыльями и в короне - но такой же, как сотни мальчишек в подлунном мире... в то время, как вначале перед ней был сам Мир.
Князь Мира.
И Милица была благодарна емуза это превращение.
– Спасибо...
– шепнула она.
За силу.
За свободу.
За встречу с Фрэнсисом.