Чёрный пёс

Бубела Олег Николаевич

Антонин помог мне простейшими заклинаниями выкопать небольшую яму, в которую я столкнул оба тела, прямо в одежде тщательно измельчил их и засыпал землей. Вернув дерн на место, я притоптал образовавшийся бугорок и почистил сапоги «эванеско». Дело сделано! Конечно, лучше было выбросить тела оборотней в океан, но как водится, хорошая мысля приходит опосля, а сейчас аппарировать на берег мне лень. И так сойдет! Тем более, судя по затрапезному виду Римуса, директор давно забыл о нем и искать точно не станет.

Воспользовавшись случаем, я решил проверить, не осталось ли в сумке чего полезного, и заставил артефакт исторгнуть из своих недр все

содержимое. Следом за упаковкой туалетной бумаги, потертым ботинком Люпина и одиноким колечком запаянной в пакет салями на землю выпала палочка Грюма - видимо, исполнительный Кричер закинул ее в артефакт вместе с телом. Короткая, непривычно толстая, больше напоминающая стилет, она сразу завладела нашим вниманием, пробуждая желание обладать этим удобным магическим инструментом, взять его в руки, ощупать резные завитушки…

– Куда лезешь! – оттолкнул я наклонившегося Долохова, не дав ему прикоснуться к трофею.

– Да я только посмотреть хотел! – недовольно огрызнулся волшебник.

– Ага, как же, посмотреть! Тебе явно приспичило стать батарейкой для крестража!

Антонину резко взбледнулось:

– Ч-чего?

– А разве ты не почувствовал навязываемое артефактом желание? Или пропустил мимо ушей слова Августа о «якорях-паразитах»? – оставив ерничанье, я перешел на деловой тон: – Судя по ментальному воздействию, перед нами крестраж Грозного Глаза, который одним фактом своего существованием гарантирует появление массы новых проблем… Млять, как будто нам старых было мало!

– Полный песец! – поддержал меня ошарашенный Долохов.

Пинком сапога отправив палочку обратно в сумку, я ощутил как моментально исчезло давление на разум. Которое, признаться откровенно, я бы вряд ли распознал, если бы не мое недавнее знакомство с «якорем» Волдеморта. Сунув следом многослойный пипифакс с колбасой, я подхватил под локоток все еще переваривающего новость Антонина и бодро потопал к ближайшей парковой дорожке, внимательно смотря под ноги и огибая разной свежести «мины». От моего прекрасного настроения не осталось и следа, а разум сосредоточенно анализировал новые вводные.

Крестраж Грюма – это серьезная заявка на провал наших планов. Не представляю, сколько времени требуется потерявшей тело душе, чтобы отойти от шока насильственной смерти и вернуть себе ясность мышления. Мое «круцио» явно должно замедлить процесс, но Аластор обывателем не являлся и успел многое пережить на своем веку, поэтому будем исходить из худшего – в данный момент дух Грозного Глаза успел осознать себя и на всех парах мчится к Дамблдору. Конечно, существует возможность, что Аластор выберет иного кандидата для передачи драгоценной информации, но учитывая паранойю старика, это крайне маловероятно.

Как скоро Грюм встретится с директором, если магия ему недоступна, а силы на перемещение придется черпать из попавшихся по пути магглов? Помня возможности школьных призраков, которых с натяжкой можно отнести к той же категории духовных сущностей, я дам бестелесному паразиту сутки. Выходит, у нас осталось примерно двенадцать часов, чтобы провести ритуал призыва, используя имеющийся «якорь». А дальше нужно спрашивать у Руквуда, какой способ нейтрализации духа окажется наиболее эффективным, ведь благодаря прочитанным фанфикам у меня в запасе куча вариантов.

Хм, а после размышлений все оказалось не так уж и печально! Пусть подкинутая жизнью проблемка добавила нам хлопот, но главное – она решаема. А все потому, что я крайне

своевременно обнаружил крестраж. И ведь как удачно совпало – моя забывчивость, несколько свободных минут, желание избавиться от лишнего мусора... Пойти, что ли, лотерейный билетик прикупить?

– Что будем делать с крестражем? – мрачно поинтересовался Антонин.

– В той книге, что я выдал Августу, должен быть ритуал призыва сущности, - поделился я с магом итогом своих размышлений. – Я точно не помню, что для него потребуется, но уверен, что провести его мы сможем без особых хлопот. Якорь-то у нас. Поэтому все сводится к задаче окончательного уничтожения призванного духа, либо его временной нейтрализации. Это уже – как решит Руквуд.

– А если просто сжечь палочку адским пламенем?

Отметив, что наши мысли движутся в одном направлении, я обломал надежды своего спутника:

– Я не уверен, что она – единственный крестраж Грозного Глаза. У того же Дамблдора их, как минимум, два.

Во всяком случае, данный факт подтверждается канонным текстом. Первый – это, собственно, делюминатор, благодаря которому Шестой Уизли внезапно поумнел, научился разговаривать на парселтанге и заполучил в жены «умнейшую ведьму столетия». Вторым наверняка является злополучный зонтик Хагрида, которому Альбус был «готов доверить свою жизнь». А все прочее типа директорского феникса, портрета в кабинете и очков МакГонагалл являлось не более чем фанонными выдумками, не выдерживающими проверку банальной логикой.

Вопросов у Долохова больше не возникло, и остальной путь мы проделали молча, размышляя каждый о своем. Вернувшись на вокзал, я поглядел на электронное табло над входом и выяснил, что прогулкой удалось убить всего полчаса. Оглядевшись в надежде подобрать интересное занятие, я наткнулся взглядом на газетный киоск, криво ухмыльнулся и направился к нему. Сунув скучающему продавцу сотню, я попросил свежий номер «Таймс» и билетов моментальной лотереи на сдачу. Газету я отдал Долохову, а сам устроился на лавочке и принялся стирать монеткой защитный слой с цветных картонок.

К сожалению, идейка не выгорела. Из почти трех десятков билетов выигрышными оказались только четыре. Один принес мне пятьдесят фунтов, второй – десять, а оставшиеся два – по пять. Иными словами, мне даже не удалось отбить потраченные деньги. Но в том ведь и заключается смысл лотереи – проигравших намного больше, чем победителей. Если, конечно, эта лотерея не российская – там проигравшими становятся абсолютно все участники, а призы обычно достаются «нужным людям».

Однако, как водится, лохи – не мамонты, ведь русским людям с малых лет прививают заветную мечту внезапного обогащения. На этом сюжете строится множество народных сказок и мультфильмов, формирующих мировоззрение ребенка, которое в более зрелом возрасте закрепляется книгами и сериалами. А в итоге подавляющее большинство родившихся в России девушек подсознательно примеряют на себя роль Золушки, тогда как парни вовсю завидуют Ивану-Дураку. Первые ждут прекрасного принца, который увезет их в счастливую жизнь, а вторые лежат себе на печи, поплевывая в потолок, и верят, что однажды появится какая-нибудь щука, золотая рыбка или, на худой конец, карликовый верблюд, который «забесплатно» обеспечит их всем необходимым. И свои кровные эти горе-мечтатели отдают организующим лотереи мошенникам не за призрачную возможность выигрыша, а за порцию надежды, которая хоть и ненадолго, но приблизит их к вожделенной сказке.