Чёрный шар для кандидата

Янышев Ренат

– А вас разве не задевает столь рьяный интерес Бурталова к вашей персоне? – мстительно поинтересовалась я.

– Ни грамма, – на голубом глазу ответил Миша.

– Да?! – я многозначительно усомнилась.

– А-а-а! Вон вы о чём! – улыбнулся Миша. – Эдуардыч уже успел языком трепануть? Так это давняя история. Просто Бурталов возомнил себя сыщиком и начал собирать на меня досье. И во время сборов залез не туда куда нужно. Как бы то ни было, а ту проблему разрулили по-тихому – никто не сел, никто не лёг. Между прочим, Валерия Михайловна,

вы радоваться должны, что он вам бесплатную рекламу сделал.

– Я поостерегусь подобную медвежью услугу называть рекламой, – буркнула я в ответ. – И вообще, я ведь не прошу подкараулить этого редактора в подъезде и побить хорошенько. Меня другое интересует. Кто дал ему материал на «Апейрон»? Вряд ли он сам заинтересовался мною. Хоть вас и упоминали, но судя по интонациям, целились именно в меня. Поэтому я спрашиваю прямо, вы можете мне помочь разговорить Бурталова? Да или нет?

– Нет, – твёрдо ответил Миша. – Я дал слово очень серьёзным людям в Москве, что не трону и пальцем эту сволочь. А я слово всегда держу. Так что не обессудьте.

– Жаль, очень жаль, – подвела я итоги. – Я очень рассчитывала на вас. А теперь придётся самой искать обидчика.

– Зачем? – удивился Миша. – Не пинайте говно, вонять не будет.

– Э, нет, – покачала я головой. – У меня есть смутное подозрение, что этот Некто не ограничится одной статейкой. Так что чем раньше я смогу установить, кто это, тем лучше. Для меня. Вот так вот.

– Вам, конечно виднее, вы у нас психолог, – с сомнением произнёс Константин Эдуардович. – Но лично я здесь не усмотрел злого умысла на вашу репутацию. Наоборот, вашу фамилию скрыли от широкой публики. Так что мне кажется, вы здесь постольку поскольку.

– И вообще, – вмешался Миша. – Может вы заработались чересчур, что стали такой подозрительной? Как эта болезнь называется, Эдуардыч? Ну, ты рассказывал намедни?

– Паранойя, – откликнулся Красовский.

– Во-во, это уже паранойей попахивает, – закончил Миша.

– Ну, спасибо, вы мне уже и диагноз ставите, – неприкрыто обиделась я.

– Точно, вам надо срочно в отпуск. На недельку куда-нибудь на юга! – воскликнул Миша.

– Я уже была летом в Италии, – ответила я.

– Я помню, – не смутился Черкасов. – А сейчас в Индию.

И ловко перевёл наш разговор на сравнение гостеприимства у разных народов.

В общем, если подытожить, то от моих работодателей я возвращалась не солоно хлебавши. В помощи мне отказали, да ещё и не поверили. Но тут уж дудки! У психологов есть внутреннее чутье! Метили именно в меня!

Уже вернувшись домой я принялась так и этак прикидывать способы получения информации от Бурталова, но ничего толкового не надумала. Поэтому решение этой задачи пришлось пока отложить в долгий ящик. Ничего, не в первой. Рано или поздно, а найдется подход к редакторским секретам…

… Вечером в четверг я славно отстрелялась в «Бастионе» с тремя новенькими кандидатами на приём в Черкасовскую «корпорацию». Они выполнили все предложенные

тесты, причём с первого раза. Так что я, подходя к ласточке, уже тихонько радовалась, что засветло доберусь домой и успею что-нибудь сочинить на завтра, может даже соберусь с духом и приготовлю плов, а то Сергею уже давно обещала. Но не тут-то было. В сумочке принялся елозить мобильник, требуя моего внимания, и на дисплее высветился не кто иной, как сам «ЦИКЛОП». Мы обменялись приветствиями, и Миша попросил меня подняться наверх.

Разве могла я отказать в такой малости своему деловому партнёру (это если в юридическом смысле) и благодетелю (это если по жизни)? Ну, конечно, нет! И я направилась к лифтам.

Когда я вошла, то сразу же по тягостной атмосфере поняла – что-то случилось. Константин Эдуардович здороваясь, как-то виновато улыбнулся. Да и Миша, произнося приветствие, поводил плечами, словно ему что-то мешало, и он хотел почесаться, но никак не мог решиться.

Я уселась за стол лицом к окну и выразительно подняла брови:

– Как я понимаю, имеют место быть какие-то неприятности?

– Что-то типа, – скривился Миша. – Короче, не люблю я таких разборок, но делать нечего. Вот, глядите.

И он протянул мне несколько фотографий.

На первом снимке была запечатлена я, собственной персоной. Я сидела в гордом одиночестве за столиком, мечтательно устремив взор в потолок. По интерьеру я сразу опознала кафе, которое уже по праву можно было назвать институтским, потому что добрая треть преподавателей предпочитала здесь обедать и пить кофе. Судя по моей причёске и одежде, фотография была сделана вчера. Впрочем, это подтверждалось цифровой записью внизу. Недоумевая, кто и зачем решил запечатлеть меня, я взглянула на следующий снимок. Теперь за столиком кроме меня фотограф-вуайерист зафиксировал незнакомца. Он был взят вполоборота, но я сразу его вспомнила…

…Я сидела, задумавшись о чем-то своём, о девичьем, когда рядом со мной кто-то, сдержанно кашлянув, спросил:

– Вы не будете против, если я нарушу ваше уединение?

Я подняла взгляд и увидела, что сбоку от моего столика ожидает ответа мужчина лет сорока – сорока пяти. Плотный, чуть выше среднего роста, шатен с седеющим ёжиком волос. Спокойная, не броская одежда: темно-серый вязаный пуловер, бледно-голубая рубашка и галстук в тон к пуловеру. На первый взгляд, не маньяк и не альфонс, а к прочим я индифферентна.

– Нет, не буду, – ответила я и отвела взгляд.

Тут как раз официантка принесла мне салат, и я занялась им.

Мужчина оказался острословом и, поскольку ему нечем было заняться до выполнения заказа, то принялся развлекать меня байками на всевозможные темы. Справедливости ради замечу, кое-что меня действительно ужасно веселило, а поскольку в его балагурстве не было и намёка на начинающееся ухаживание, а лишь бьющая через край общительность, то я и не выказывала неудовольствия, а напротив, позволила себе поддержать трёп.