Черный треугольник. Станция назначения - Харьков
Шрифт:
– В Тобольск?!
– Его туда пригласили кузина и ее муж.
– Уваровы? – вновь проявил я осведомленность.
– Да, Уваровы.
– Зачем?
– Погостить.
Экспромт был не из удачных: 1918 год, как известно, мало подходил для такого рода поездок. Я широко и добродушно улыбнулся, давая тем самым понять, что оценил ее шутку. Улыбнулся и Хвощиков.
– А если серьезно?
– Погостить, – повторила она, и лицо ее стало почти таким же простодушным, каким оно бывало у Ермаша.
Наступившую паузу никто не торопился заполнить.
– У меня,
– Вы находите? – любезно спросила Эгерт, и я испугался, как бы на протоколе не появилась четвертая клякса. Но за время допроса Хвощиков несколько пообмялся.
– Увы, нахожу. Похоронив брата, который застрелился при хорошо известных всем нам обстоятельствах, – мимоходом ввернул я, – он не остается утешить несчастного старика отца, что было бы, конечно, вполне естественным. Не стремится он задержаться в Москве и ради любимой женщины – я имею в виду вас, Елена Петровна. Более того, он начисто забывает даже про монастырь и совсем не торопится в скит спасать свою душу. Но зато у него возникает непреодолимое желание немедленно отправиться в Тобольск и погостить там у двоюродной сестры, с которой раньше почти не поддерживал никаких отношений… Странно, не правда ли?
Мне было любопытно, как она выкрутится. Эгерт сделала это с присущими ей изяществом и непосредственностью.
– Действительно странно, – поразмыслив, сказала она. – Вы совершенно правы. Но, наверное, у Олега Григорьевича были на это какие-то свои соображения. Как вы думаете?
Не знаю, кем была Эгерт, но только не папуаской: уж слишком хорошо был приспособлен ее ум к самым неожиданным ситуациям. На сидевшем против меня ангеле негде было ставить пробы. По сравнению с ней и Олег Мессмер и Галицкий были, конечно, щенками.
– И сколько же Олег Григорьевич пробыл тогда в Тобольске?
– Не знаю.
– Вы от него не получали оттуда никаких вестей? И сами не писали?
Эгерт на мгновение запнулась. «Нет» перечеркивало весь ее красивый рассказ об отношении к Олегу Мессмеру. «Да» вынуждало к каким-то объяснениям.
– Он мне писал, конечно. Но сами понимаете, условия гражданской войны… И я ему писала…
– За два года никаких вестей?
– Нет, почему же. Вскоре после его приезда в Тобольск я получила от него письмо. Оно очень долго шло…
– И о чем же он писал?
– Да, пожалуй, ни о чем заслуживающем внимания. Обычное письмо, адресованное близкому человеку. Содержание подобных писем передать очень трудно. Как будто ничего особенного, и в то же время каждая строка наполнена содержанием –
Изящные ручки Елены Эгерт вновь пытались выхватить у меня нить нашей беседы и завладеть ею.
– Простите, Елена Петровна, а о своих планах Олег Григорьевич писал вам?
– Что вы имеете в виду?
– Сколько он собирался гостить в Тобольске? Неделю? Месяц? Год?
Эгерт улыбнулась, но в ее улыбке ощущалась грусть человека, который еще живет воспоминаниями об утраченной любви, о принесенной во имя ее великой жертве.
– Я так поняла из письма, что он собирается в ближайшие дни уезжать.
– Куда?
– В Москву, а затем возвращаться на Валаам в Преображенский монастырь.
– А из Алапаевска вы писем не получали?
– Простите?…
– Я спрашиваю: из Алапаевска вы письма получали или нет?
– У меня там никогда не было знакомых.
– Но там весной и летом восемнадцатого года находился Олег Григорьевич Мессмер, он же монах Афанасий.
– Вы в этом уверены?
– Уверен, Елена Петровна.
– Чем же он там занимался?
– Об этом вы знаете лучше меня, но я готов освежить вашу память.
В лице Эгерт ощущалась настороженность. Но я бы не сказал, что она потрясена сведениями, которыми я располагаю. Отнюдь нет. И если ее что-то потревожило за время нашей беседы, то нечто иное.
– Итак, я вас слушаю, – напомнила она. – Вы что-то хотели рассказать об… Алапаевске. Я не ошиблась, об Алапаевске?
Ангел наглел на глазах и, наглея, несколько переигрывал. Впрочем, возможно, Эгерт хотела вывести меня из состояния равновесия и заставить сделать глупость. В этом случае она была не так уж далека от цели.
– Вы не ошиблись, Елена Петровна, – проникновенно сказал я, удивляясь собственному терпению и любезно улыбаясь. – Дело в том, что покровительница вашего отца и ваша благодетельница, сестра царицы, Елизавета Федоровна, в восемнадцатом году некоторое время находилась в Алапаевске. Ее туда выслали из Екатеринбурга, где была царская семья.
– Да, мне кто-то говорил об этом, – равнодушно заметила Эгерт. – Не помню кто, но говорили. Кажется, в этом городке она и погибла.
– Совершенно верно. Так вот, после того как Елизавету Федоровну привезли в Алапаевск, там вскоре оказался и Олег Григорьевич Мессмер. Как видите, он не очень долго злоупотреблял радушием своих тобольских хозяев. И привела его в Алапаевск не тяга к перемене мест. Следует отдать ему должное, что он потратил немало усилий на то, чтобы организовать побег Елизаветы Федоровны из Алапаевска. Неподходящее занятие для великосхимника, весьма далекого от политики и политических страстей. Но будем считать, что в наше время все в какой-то степени приобщены к политике, даже те, кто отрекся от мирских соблазнов и посвятил свою жизнь служению богу. Олег Григорьевич в Алапаевске несколько раз встречался с Елизаветой Федоровной и великим князем Сергеем Михайловичем, передавал им деньги, пытался подкупить охрану. Затем, после смерти Елизаветы Федоровны…