Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка
Шрифт:
— Эй, ты спишь? Или заполз сюда из страха от моих слов?
— Ты опять здесь? Вернулся?
— Да! К хану я ехал на одной лошади, а возвращаюсь с. двумя!
— Ты лжешь! И твоя болтовня принесет мне несчастье! — испуганно прошептал слепой.
— Наоборот, отец, я привел к тебе моего гнедого, обменяйте его на несколько баранов, и у вас целый год не будет никаких забот.
Слепой вылез из юрты и сказал:
— Выходит, хан меня все–таки не забыл! Он посылает мне лошадь! А ты, значит, говорил с ним обо мне? Это правда,
— Нет, это не хан, а я дарю тебе мою лошадь! Хан дал мне другую, замечательную. О вас я с властителем не говорил… Но его сыну Джучи рассказал, какая беда с тобой стряслась.
— А Джучи на это что?
— Вот что: «Станет табунщик ходить за лошадью о трех ногах, на которой никогда больше не поедешь верхом? Станет он ее кормить только потому, что когда–то ездил на ней, а не задаст побольше корма тем, что носят его сейчас?»
Слепец отполз немного назад, поближе к своей юрте, и подумал: «Мой отец, служивший еще Есугею, часто вспоминал, как в былые времена уважали старость, как следовали законам и обычаям. А сын Есугея Чингис забыл законы предков и написал свои».
— Ты ничего мне не скажешь? — спросил Тенгери, — Знал ты моего отца?
— За лошадь тебе спасибо! Но если желаешь получить что–то взамен, забери ее!
Солнце тем временем зашло. Над Ононом повисла тонкая полоска тумана, а над ней высились громады могучих деревьев. У кибиток сбились в кучи овцы и козы, вокруг которых бегали крупные черные псы.
Ошаб с Герел сидели у костра. Увидев подъехавшего на высокой лошади Тенгери, Герел воскликнула:
— Нам, значит, нечего больше бояться?
— Это ты насчет подарка?
— Ну и дорогая же эта лошадь! — восхищался Ошаб, заглядывая ей в рот и похлопывая по крупу и по бабкам. А потом ласково погладил упруго выгнутый хвост. — Заходи в юрту, поешь с нами!
— Да, а потом появится еще один гонец — и вы опять разбежитесь! — пошутил Тенгери.
— Он правда появится? — Герел встала перед юртой, словно раздумала впускать его внутрь.
— Откуда мне знать? Может, это был не последний гонец. Кто делает подарки, иногда требует за это других услуг.
Наклонив головы, они прошли в войлочную юрту.
Там они с любопытством выслушали рассказ Тенгери о поездке к хану. Он не упустил ни одной подробности, в том числе и встречи со слепым, и разговора со слугой.
— Тебя правда угощали настоящим ханским вином? — спросила Герел.
— Да, у военачальников, стоявших рядом с Джучи, его было сколько угодно.
Когда Ошаб заметил, что, по слухам, это вино на вкус получше кобыльего молока и веселит быстрее, Тенгери поправил его:
— С виду оно похоже на воду Онона, но не такое вкусное.
Герел и Ошаб рассмеялись, а Герел потом сказала:
— Не говори чепухи! Это все потому, что мы к вину не привыкли. Все равно как к тем сладостям, что нам привозят китайские купцы. Когда я первый раз положила в рот сладкий кусочек, я его
Вдруг в юрту просунулась голова кузнеца:
— Я видел, юноша, как ты вернулся на лошади благороднейших кровей…
— Присаживайся к нам, кузнец!
— С радостью, с радостью, Ошаб. Юноша рассказывает о своей поездке к властителю?
Тенгери кивнул и подумал: «Это страх привел его ко мне».
— Ты сегодня выковал больше наконечников, чем вчера?
— Намного, намного больше, — ответил кузнец и задышал так же часто, как его мехи. — Властитель случайно не спрашивал обо мне?
— Да, — солгал Тенгери. — Он так, между делом, полюбопытствовал, как ты живешь, и я сказал, что ты очень много работаешь, стараешься.
— Большое спасибо. Пусть боги будут благосклонны к тебе.
— Ты, никак, уже собрался уходить? — спросила Герел.
— Жена ждет меня, пойду поскорее обрадую ее. — И он на четвереньках выполз из юрты.
Сквозь приоткрытый полог на оставшихся упал косой луч луны, отчего они сделались мертвенно–бледными.
«Отнять страх у человека так же легко, как и внушить его», — подумал Тенгери. Некоторое время спустя он тоже вышел из юрты. Вечер был холодный, и на траву уже пала роса. Кутаясь в меховые шубы, пастухи сидели у костров рядом с отарами. Впервые за долгие годы Тенгери спал этой ночью не в степи.
Из тени навстречу ему вышел человек в островерхой войлочной шапке и сказал:
— Не пугайся! Я знал, что ты будешь проходить здесь, и ждал тебя!
— A-а, это ты, кузнец!
— Да! Мне было совестно переспрашивать тебя там, в юрте. Не то они подумали бы, чего доброго, будто я тебе не доверяю. Ты правда рассказал хану, какой я усердный работник?
— Правда!
— Я-то подумал… человек ты молодой, почему бы тебе и не подшутить над стариком?
— Нет, все так и было.
— Ну, тогда хорошо!
Старик снова исчез, а Тенгери подумал: «Моя ложь ему не во вред, ничего, кроме спокойствия и счастья, она ему не принесет. Ему никогда не узнать, что я обманул его. Кузнецов в главном лагере прорва, не упомнит же хан каждого из них!»
Глава 2
СЫН НЕБА
Часах в десяти езды верхом от главного лагеря, на восточном берегу Онона, возвышается почти отвесная каменная стена. Здесь, у реки, крутая излучина, а дальше она спокойно катит свои воды по степи. Там, где она ближе всего к синему небу, у неприступных вершин кружат орлы, которые потом камнем падают вниз, в ущелья.