Черный ястреб
Шрифт:
— …внутренняя политика тайной полиции. Они просто используют эту девчонку Дюмотье в своих целях. А может, она и вовсе агент.
— Если мальчишку поймают, это будет выглядеть как операция британской разведки. Авторитет Патлена будет подорван, хотя прямо на него никто указывать не станет…
— Именно этого они и хотят. Обвинить нас.
Хоукеру показалось, будто воздух стал настолько густым от интриг, что лишал присутствующих возможности дышать. Он намазал хлеб джемом, горкой навалил на него яйца и сложил пополам, намереваясь
Нельзя есть руками. И вообще список того, чего делать нельзя, кажется нескончаемым. Хоукер принялся облизывать пальцы. Очевидно, и этого делать не стоило. А уж если он вытрет руки о штанину, то Старуха и вовсе его проклянет.
— Салфетка, — произнес Дойл.
Он положил салфетку на колени мальчика, как того требовали правила приличия, и тут же забыл об этом. Хоукер вытер ею руки и отложил в сторону.
— Я знаю, что нам нужно сделать, — сказал он.
Споры тотчас же стихли.
— Нужно прекратить гадать, кто что задумал. Вечером я встречусь с Совой, и тогда мы будем знать наверняка. Я все выясню.
Алтея опустилась на мягкий стул, стоящий во главе стола.
— Проблема в том. Хоукер. что все это попахивает ловушкой.
— А я вовсе не собираюсь загонять свою крысу во французскую мышеловку, — произнесла Старуха. — Я пошлю человека, который проследит за Дюмотье. А ты, — она указала пальцем на Хоукера, — останешься дома.
— Вы не правы! — Эти слова вырвались у Хоукера помимо его воли. Ну и глупец же он.
Немедленного ответа не последовало. Дойл вставил пробку в маленькую бутылочку с ружейным маслом и нажал на нее большим пальцем, чтобы закрыть поплотнее. Казалось, происходящее его совсем не волнует. Или, вернее, он старался уклониться от спора.
— Объяснись! — Голос Старухи был подобен острому лезвию.
— Вы хотите накрыть всю группу засланных в Англию людей целиком. Но вам потребуются месяцы, чтобы разыскать их всех, и все же велика вероятность, что кого-то одного вы все равно упустите. А я могу передать вам всех агентов за одну ночь и освободить тем самым от многих месяцев слежки — Хоукер обвел взглядом присутствующих, но их лица хранили бесстрастное выражение. — Я не сделаю никакой глупости. Если ничего не получится, я смогу незаметно скрыться.
Присутствующие смотрели на Хоукера. словно ждали от него чего-то. Только вот чего именно, он не знал.
— Вы рискуете только моей жизнью. Разве это большая потеря?
И снова молчание.
— Они же дети, — произнес Хоукер.
Дойл перестал чистить пистолет и отложил его в сторону.
— Ему стоит пойти на встречу. Я бы пошел.
— Прекрасно! В тайной полиции идет передел власти, а мы пошлем его в самое пекло! — раздраженно заговорила Каррадерс. — Он будет совершенно бесполезен! Не увидит того, что происходит у него под носом,
Вот так легко и просто Хоукеру удалось настоять на своем. А ведь до сего момента ему никак не удавалось завоевать одобрения главы британской разведки.
— Пошлите кого-нибудь с ним вместе, — предложила Алтея.
— Того, кто ее отпугнет? И тогда я лишусь двух агентов!
Двух агентов. Каррадерс сказала — двух агентов. Имея в виду, что один из этих двоих — он, Хоукер. Мальчик не слышал кое-чего из того, что было сказано позже, потому что никак не мог понять, как же он чувствует себя в роли агента.
— …и более опытного, — сказал кто-то.
— Мы пошлем Пакстона. — Это сказала Алтея. — Он достаточно молод и не внушает опасений.
Пакстон. Любимец всех присутствующих. Безупречный агент. Пакстон не забыл бы воспользоваться проклятой салфеткой. И не стал бы шумно отхлебывать чай из чашки. Возможно, от него вообще не будет никакого проку сегодня вечером.
Но Старухе эта идея показалась чудесной.
— Пакс убережет его от беды. А ты, — она повернулась к Хоукеру, — играешь с огнем. Агент может возразить мне лишь трижды за свою карьеру. Одну возможность ты уже использовал. А теперь ты напишешь мне отчет обо всем, что увидел и услышал сегодня утром.
— Я не могу…
— Чернила и бумага в секретере. Будешь работать за этим столом. Мне нужны две копии.
Прекрасно. Черт возьми, просто прекрасно!
Глава 10
Одетая в свободную рубаху и брюки Жюстина оказалась тесно прижатой к Хоукеру. Его колено упиралось ей в ребра, а ее локоть — ему в живот. Однако мальчик не обращал на неудобство никакого внимания, как если бы Жюстина была большой собакой или мешком с зерном, преградившим ему путь.
— Ты меня сейчас раздавишь. — Хоукер пнул девочку по ягодицам, словно это были дыни на рынке. — Подвинься.
— Двоим здесь не уместиться. И если честно, я не нуждаюсь…
— И потише, пожалуйста.
— По сравнению с тобой я нема, как могила, — прошипела Жюстина.
— Или, вернее, как преисподняя.
Тонкая кирпичная стена отделяла их от помещения, где жили Невидимки. Их наставники наверняка сидели внизу. Играли в карты или читали. Но в последние дни они наверняка были начеку — осторожные и подозрительные, как вороны.
— Это моя операция, и я…
— Так и будем спорить всю ночь, или ты уберешь свою задницу с моих коленей?
В одном он был прав: они не могли терять времени на пустые разговоры.
— Я выковыряю последние кирпичи, ноты их пока не вынимай, — сказала Жюстина. — И вообще ничего не делай.
— Будем работать вместе, — сказал Хоукер. Жюстина взяла долото и отодвигалась от мальчика до тех пор, пока не уперлась спиной в грубый необструганный брус поперечной балки.
— Только будь осторожен.