Черный ястреб

Борн Джоанна

— Если нас вдруг схватят, я сделаю так, чтобы вина пала на него и англичан. Все сработает идеально.

Глава 8

К тому времени, как Жюстина вернулась на кухню. Северен уже ушла.

— Здесь слишком жарко, и она отправилась играть на чердак. — Бабетта махнула рукой в сторону конюшен и стоящего за ними сарая. Кисточкой, сделанной из перьев, она обмазывала яичным желтком плоские круглые куски теста. Теперь, когда ее помощница ушла, дело у Бабетты спорилось.

Жюстина так и не поела,

поэтому она стянула из миски яблоко и поспешила во двор, располагавшийся позади борделя.

Двор содержался в идеальной чистоте. Мадам говорила — а она была очень практичной женщиной, — что в чистом доме живут чистые девушки. В такой дом мужчины идут охотнее. Перед воротами конюшни Жан Ле Гро чистил одну из лошадей и зорко следил за тем, что происходит вокруг. Когда жующая яблоко Жюстина проходила мимо, он крикнул, указав на сарай:

— Малышка там. Этот свинорылый кусок дерьма ушел. — Да, с Северен не могло произойти ничего дурного, если рядом находился Жан.

В сарае, вплотную примыкавшем к конюшне, лежали вышедшие из употребления вещи, которые, однако, были еще не совсем старыми, чтобы их можно было выбросить без сожаления. Но чердак над сараем был гораздо более интересным местом. Мужчины с суровыми взглядами и даже некоторые женщины останавливались здесь на день или два. Некоторые из них были агентами тайной полиции. Некоторые — курьерами Мадам, преданными только ей одной. Многих посылала сюда организация «Стрела».

Таким образом, Мадам вносила свою лепту в деятельность «Стрелы» — прятала тех, кому необходимо было тайно покинуть Францию, а потом переправляла их к следующему звену длинной цепи. Под руководством Мадам Жюстина и сама стала частью тайной организации, помогающей спасать людей. Жюстина не только занималась благородным делом, но и приносила пользу тайной полиции.

Когда чердак был свободен от таинственных постояльцев Северен превращала его в игровую комнату.

Дверь в сарай всегда была открыта, как если бы гам не происходило ничего особенного. Внутри царила унылая тишина Жюстина прошла мимо деревянных ящиков и коробок к лестнице, приставленной к квадратному отверстию в потолке и, зажав яблоко в зубах, принялась карабкаться вверх.

Посреди чердака был расчищен узкий проход, тянущийся от одного окна к другому — противоположному. Зато вдоль стен по обе стороны от прохода громоздились доски, поломанная мебель, полки с щербатой посудой, ящики, бочки и стопки побитых молью шерстяных одеял.

На относительно свободном от хлама пятачке, где беглецы устроили грубые кровати из соломы и старых одеял, Северен «завтракала» в компании двух кукол — любимой и не очень. Угощение состояло из кусочков хлеба, мелких камешков и листьев каштана. Все это было разложено по старым треснутым тарелкам, стоящим на расстеленном на полу одеяле.

— Ты пришла, Жюстина! Как здорово! Мы обедаем с Бель-Мари и ее другом. Садись! — Девочка повелительно похлопала по полу рядом с собой. — Я разделю с тобой свою порцию.

— Стало быть, я вовремя. Просто умираю от голода. Утром мне просто некогда было поесть. — С этими

словами Жюстина уселась на пол и аккуратно расправила подол платья. Ей не обязательно было есть запылившиеся куски хлеба по-настоящему. Достаточно было поднести их ко рту и сделать вид, что ешь. — Как вкусно. Можешь доесть мое яблоко. Я стащила его у Бабетты.

— Сделаем вид, что Бабетта — великанша, и ты стащила яблоко из ее замка.

— Так и есть. Я достаточно ловкая, и ни одному великану со мной не справиться. Мне всегда удается улизнуть прочь вместе с их сокровищами.

— Ты невероятно смелая. — Северен откусила кусочек яблока, а потом протянула его Бель-Мари.

— Бель-Мари сегодня очень модная. — На кукле был белый чепец, отороченный настоящим кружевом. Одна из женщин, проживавших в доме, очень ловко управлялась с иголкой. Именно она сшила этот чепец, равно как и передник с голубым платьем. Жюстина взяла протянутое Северен яблоко, откусила и вновь вернула его сестре.

— Теперь очередь Теодора, — сказала Северен.

Теодор был вырезан из толстой доски и обмотан красной тряпицей. Его руки и ноги крепились гвоздями и двигались, как у настоящей куклы. Выражение лица Теодора было довольно грубым, а под его носом красовались нарисованные чернилами пышные усы.

— Он солдат, — продолжала Северен. — Он особенный друг Бель-Мари.

Итак, Теодор получил свою порцию яблока. Северен с удовольствием доела то, что осталось.

Несмотря на кучи хлама и пыль, чердак был настоящим островком спокойствия. Здесь можно было отдохнуть от шума и суеты, а Жюстина так устала… В последнюю неделю все ее дни были заполнены работой и переживаниями. Робеспьер казнен. Правительство поменялось. Сократилось число уличных побоищ и погромов. Жюстина пару раз до нитки вымокла под дождем. А уж сколько раз ей пришлось пересечь Париж вдоль и поперек, выполняя мелкие поручения, влекущие за собой серьезные последствия, и вовсе не сосчитать. Она просто с ног валилась от усталости.

— Мне очень жаль, — произнесла она. — Но сегодня вечером я опять буду занята.

— Ничего. Бабетта позволила мне спать у нее в комнате. Она учит меня вязать. Я вяжу шаль для Мадам. Только это секрет. Никому не говори.

— Хорошо. Буду нема, как суп в миске.

— Какая глупая. Суп вовсе не немой. Он делает так… — Северен издала несколько булькающих звуков.

— В таком случае я буду нема, как картофелина. Картофель самый молчаливый из овощей.

Званый обед продолжался. Северен вежливо обсуждала погоду с Бель-Мари и Теодором.

Жюстина воспользовалась хлипким перевернутым стулом в качестве опоры для спины. Рядом были сложены одеяла, готовые согреть очередного постояльца чердака. Жюстина подоткнула их под спину, откинулась на стул и прикрыла глаза. Через некоторое время она отправится в свою комнату, чтобы немного поспать. А пока она побудет с Северен, которая, покончив с обедом, водила кукол с бочки на бочку.

— Чем они теперь заняты? — спросила Жюстина.

— Мы пообедали и теперь направляемся к стряпчему.