Черный ястреб
Шрифт:
— Я видел его на церемонии. Перед тем как вспыхнул пожар, — бормотал себе под нос Леблан. — Я узнаю сто, если увижу снова.
Если повезет, Леблан больше никогда его не увидит.
Когда Хоукер убивал англичанина, двое представителей отдела антиквариата вышли на лестницу и стали свидетелями происходящего. Леблан подробно допросил их. На обоих были цветистые галстуки, и болтали они столь радостно и возбужденно, словно сами сделали что-то весомое. К сожалению, они оказались очень наблюдательными свидетелями. Кроме того, они были художниками, и вскоре у Леблана будут портреты Хоукера
— Он устроил пожар и сбежал из гостиной, — продолжал Леблан.
Жюстина покачала головой:
— Не думаю. Он оказался запертым вместе с остальными.
— Вы ошибаетесь. Нужно быть очень хорошим агентом, чтобы понимать такие вещи, Жюстина. Так что учитесь у меня. Это пойдет вам на пользу. — Леблан сильно хромал, хотя рана, полученная им при пожаре, была совсем незначительной. Но Жюстина всем сердцем надеялась, что она причиняет ему боль. — Англичане воюют между собой. Один агент оставил другого в гостиной, за что и был убит.
— Или же это происки якобинцев. — возразила Жюстина. — В любом случае их здесь нет.
В сводчатых залах царила зловещая тишина. Любой желающий мог бы украсть сейчас бесценное произведение искусства и вынести его из Лувра, спрятав в полах пальто.
— Вы обыщите эту сторону. А вы — ту, — приказал Леблан. и солдаты послушно отправились выполнять приказ.
Жюстина надеялась, что они не пристрелят невинного человека. А еще она надеялась, что они не пристрелят Хоукера.
В галерее в конце коридора висела небольшая картина кисти Симона Вуэ — та самая, что украшала стену ее спальни, когда она была мадемуазель де Кабрийяк. Республика конфисковала картину, когда замок отца Жюстины был отдан на разграбление. Она не знала, сможет ли выкрасть ее. Странно, что шанс сделать это почти представился.
Леблан гордо шагал вперед, морщась, но все же держась на полшага впереди Жюстины, чтобы показать свое главенство. Ему удавалось выглядеть угрюмым и устрашающим одновременно, совсем как пятилетнему ребенку, играющему с оружием.
— Первый консул не стал ничего слушать. Я говорил ему, что тут замешаны английские шпионы. Что я найду их и отдам ему.
«Он тебя за это не поблагодарит».
Коридор, в конце которого огромная мраморная змея обвивала своим телом нескольких обнаженных мужчин, заканчивался тупиком.
— Здесь его нет, — произнес Леблан. — Возвращаемся. Очевидно, он пошел в другом направлении.
На некотором расстоянии пожилая пара, сопровождаемая слугой, покинула зал со скульптурами. Проходивший мимо музейный смотритель взглянул на посетителей с любопытством.
— И все же я извлеку из своего поражения хоть какую-то пользу, — произнес Леблан. — Пусть даже это будут еще несколько мертвых шпионов.
И тут Жюстина увидела его — такого темного на белых мраморных ступенях, безжалостно освещенного солнцем. Ему негде было спрятаться посреди этого великолепия. Худощавый, темноволосый, он грациозно перемахивал через две ступени одновременно. Хоукер.
— Вот он. Вот! — закричал Леблан. — Стреляйте.
Он вытащил из кармана сюртука пистолет. Жюстина сделала шаг вперед, встала перед ним, загораживая цель, и тоже вытащила пистолет. Подняла его. Странно, но вокруг,
— Убей его! — приказал Леблан.
Жюстина держала пистолет двумя руками, оказавшись, как бы случайно, на пути Леблана. Теперь он не мог прицелиться.
Палец Жюстины нащупал спусковой крючок. Она навела пистолет на свою жертву с нарочитой тщательностью снайпера. Жюстина целилась левее Хоукера. Ее палец напрягся.
Хоукер обернулся. Одной секунды хватило, чтобы их с Жюстиной взгляды встретились.
— С дороги! — Леблан ударил Жюстину в спину, и она выстрелила.
Хоукер по-прежнему смотрел ей в глаза. Кровь расплылась по его груди, распускаясь, подобно цветку. Пуля попала между сердцем и плечом. Жилет Хоукера обагрили алые полосы.
«Нет. Нет. Нет!»
— Из-за вас я промахнулась, — услышала Жюстина свой собственный голос.
Хоукер стоял на месте на расстоянии вздоха, ошеломленный полученным ранением. Ошеломленный тем, что в него попала пуля Жюстины. Но потом он развернулся и побежал.
Жюстина тоже неловко развернулась, попытавшись оттолкнуть Леблана. Ее пистолет ударил его по руке.
— Глупая сука!
— Он ранен! — огрызнулась Жюстина. — И не сможет уйти далеко. Позовите караульных. Пусть обыщут помещения наверху. Он наверняка спрячется где-то там.
Жюстина побежала вверх по лестнице.
За Хоукером тянулся кровавый след. Вот здесь он свернул. Одна из штор был отодвинута, окно распахнуто.
Даже Хоукер с его легендарной ловкостью не смог бы…
Но на каменной стене снаружи виднелись следы крови. Неужели ему удалось спуститься вниз? Жюстина внимательно осмотрела землю под стеной, но Хоукера нигде не было. Мужчины и женщины совершенно спокойно гуляли по улице Риволи. Нигде среди них не было видно спешащего человека или следов крови на мостовой. Каким-то непостижимым образом Хоукеру удалось сбежать и смешаться с толпой.
Он был в Париже совсем один. Раненый.
И наверняка думал, что Жюстина пыталась его убить.
Глава 40
Микс-стрит, Лондон
1818 год
Жюстина вознамерилась встать с постели и спуститься к завтраку. Ей ужасно надоело общаться с мужчинами, будучи полностью обнаженной.
Она спустилась вниз, держась за перила. Северен шла перед ней, готовая в любую минуту подставить сестре свою спину, если та вдруг упадет. Ни одного ребенка, делающего свои первые шаги, не оберегали так трепетно, как вставшую с постели Жюстину.
Тяжелая шелковистая парча широкого халата била Жюстину по ногам. Ее кровавый цвет резал глаза. Примерно такие же наряды носили китайские императоры. Это был халат Хоукера. От него пахло табаком, сандалом и порохом.
Ноги Жюстины коснулись прохладного ковра, расстеленного у подножия лестницы. Все три двери, ведущие в холл, были открыты, поэтому по дому гулял легкий ветерок. В дальнем конце дома раздавались мужские голоса. Жюстина направилась туда. Наверняка и Хоукер был там.
— Переведи дыхание, — посоветовала Северен. — Присядь на минуту.