Черный ястреб
Шрифт:
Все звуки и тайны оставались внутри этого старого добротного дома. Жюстина слышала лишь, как открылась, а потом закрылась входная дверь. Но шагов Хоукера слышно не было. Лишь тихое поскуливание охранявшего ее дверь Кекса сообщило Жюстине о том, что кто-то прошел по коридору. Она скорее почувствовала, нежели услышала, как Хоукер миновал ее спальню и направился к себе.
Жюстине хотелось бы, чтобы он хоть на мгновение задержался у ее двери. Она не желала лежать в темноте и мечтать о нем. Подобное и так случалось в ее жизни слишком часто.
Поразмышляв еще некоторое время, Жюстина
Дверь в спальню Хоукера не была заперта. Он сидел на коврике перед камином в одних кальсонах и смотрел на ярко-красные языки пламени.
— Вот так сюрприз, — произнес он.
Но Жюстина была уверена, что он совсем не удивился. Хоукер всегда знал ее намерения наперед. Они работали вместе и сражались друг против друга слишком долго. Каждому из них были известны даже самые сокровенные мысли другого.
— Ты несколько раз ночевал в моей спальне, — произнесла Жюстина. — Пришло время вернуть долги.
На лице Хоукера плясали красноватые отблески пламени, отчего его глаза тоже вспыхивали огнем.
— Интересно, ты понимала, что делаешь, когда решила явиться ко мне в таком виде?
— Я всегда понимаю, что делаю. — Жюстина закрыла за собой дверь.
Цоканье когтей последовавшего за Жюстиной Кекса стихло. Послышался тихий шорох — это пес улегся перед дверью спальни Хоукера.
— Я подкупила твоего пса, угостив его, и он позволил мне войти к тебе. Не слишком-то хороший из него охранник.
— Совершенно бесполезный. Могу я спросить, зачем ты здесь?
— Мне было тревожно.
Стало быть, ты пришла тревожиться в мою комнату. Я рад.
Потрескивающие в камине поленья напоминали Жюстине дом. Точно такой же камин был в ее жилище нал магазином.
В присутствии Хоукера ей не обязательно было соблюдать правила хорошего тона. Поэтому она уселась на пол, по-турецки скрестив ноги и прикрыв колени полами халата.
Жюстина опять надела алый халат Хоукера. В нем она чувствовала себя так, словно се обнимают крепкие мужские руки. Его цвет согревал се подобно солнцу. Алый шелк символизировал широту жестов, роскошь желаний и безрассудство.
Но сначала Жюстине хотелось немного поговорить.
— Пакс нарисовал женщину-снайпера. Ты видел?
— Да. Он повесил копию на стену в холле. Лицо этой женщины мне не знакомо.
— Твой друг изготовил пять или шесть копий. Я ничем не смогла ему помочь. Возможно, я и видела ее в бинокль во дворе «Каретного сарая», но совершенно не помню. Это было так давно.
— Скорее всего, именно она ударила тебя ножом. Ты можешь ее узнать, если встретишься с ней лицом к лицу.
— Пакстон сказал то же самое. Завтра он собирается посетить несколько дорогих борделей, прихватив с собой людей и портреты. Он говорит, что я еще не совсем выздоровела, чтобы сопровождать его.
— Никаких борделей. — Хоукер улыбнулся и положил руку на колено Жюстины. Короткая встреча с ее коленом, как если бы они давно уже привыкли сидеть вот так рядом и болтать обо всем на свете. — Мы с тобой принарядимся и отправимся искать убийцу на бал Пикеринга. Это добавит привлекательности
— Я давно уже не посещаю подобных мероприятий. Нужно попросить Северен одолжить мне платье.
За этими словами последовало еще одно нежное прикосновение. На этот раз пальцы Хоукера скользнули по отвороту халата Жюстины.
— Мне бы хотелось, чтобы ты надела платье такого же цвета.
Плоть Хоукера слегка дрогнула под тканью кальсон, но он не обратил на это внимания.
Но Жюстина прекрасно видела это еле заметное движение. Она слишком отчетливо чувствовала руку Хоукера и его дыхание.
Красные отсветы пламени скользили по его красивому телу, подрагивали на очертаниях тугих мускулов. Жюстина еще ни разу не встречала мужчину, нагота которого воспринималась бы столь же естественно. Хоукер всегда чувствовал себя легко и непринужденно в собственном теле, словно сатир, не имеющий представления о скромности. Он мог бы с таким же успехом родиться дикарем, не знающим одежды.
По собственному опыту Жюстина знала, что он занимается любовью, совершенно не испытывая стыда или неловкости. Наверное, мужчины, живущие на краю света и не носящие одежды, поступали так же.
— Думаешь, Невидимка появится настоль грандиозном мероприятии? Мне кажется, это пустая надежда. Если она является представительницей высшего света, то мы непременно ее там увидим. — Хоукер внимательно посмотрел на собственную руку, словно надеялся прочитать на ней информацию о событиях сегодняшнего вечера. Словно там были ответы на интересующие его вопросы. — Мы многих упустили. Невидимки по-прежнему живут среди нас в неродных для них семьях.
— Но эту девушку не ждала семья.
— Знаю. Пакс поищет завтра среди богатых представителей лондонского полусвета. Я же возьму на себя дешевые бордели. У меня есть старинные друзья, которых я смогу порасспросить. — Подавшись вперед, Хоукер взял кончиками пальцев полено и подтолкнул его в огонь. Искры взметнулись вверх. — Она уже не молода. А мы с тобой оба знаем, какая жизнь ожидает таких проституток.
— Я обрекла ее на такую судьбу, — произнесла Жюстина.
— Мы оба.
— Это была моя операция.
— А я был экспертом. Ты меня слушалась. — Хоукер поворачивал полено до тех пор, пока огонь полностью не охватил его. — И теперь, спустя много лет, я скажу тебе то же самое. Мы не смогли бы вытащить ее оттуда.
— Некоторых людей нельзя спасти. — Жюстина потратила не одни год, чтобы понять это. — Она сделала свой выбор. Но все равно будет обвинять нас. Так уж устроен мир.
— Представляю, какую ненависть она к нам испытывает.
— Но даже если это так, зачем уничтожать тебя спустя столько лет? И зачем использовать для этого меня, да еще так все усложнять? Она все тщательно просчитала и спланировала. Она… — Ночь была не слишком холодной, да и тепло камина обжигало лицо. И все же Жюстине вдруг стало очень холодно. После ранения она постоянно мерзла. — Она направила свою ненависть на Патлена и Гравуа. И все же эти убийства можно назвать своего рода милостью: быстрый взмах ножом, и все кончено. Основной удар направлен на тебя, mon ami. Это тебя она ненавидит больше всего на свете.