Черта
Шрифт:
– Нет.
***
– Черт, Киряева! Ты, может, подождала бы,… пока я соберу свои вещи и выйду из комнаты, и лишь тогда начала раздеваться?
– Да пошел ты. У меня там – ТУРНИР!
– Бог мой, кто бы еще так визжал про соревнования?
(бурчит, рычит,
перебирает свою дрянную… сломанную мной рацию
– от злости я так била, била его (пока он меня нес), что нечаянно вышибла передатчик из кармана, а потом
в общем, забудьте,
результат таков – рации гаплык, и я… «типа» виноватая и наказанная)
Молчит, хмурится.
Собирает какие-то инструменты, чтобы поковыряться в этой глупой, хрупкой… «трубке».
Неожиданный стук в дверь. И резко распахнулось полотно – я только и успела испуганно, пристыжено вскрикнуть.
Вмиг обернулся на меня… и гость, и мой Юрасик.
Черт! Черт!! ЧЕРТ!!! Стыдливо скрючилась, прикрывая все свои оголенные места руками…
И какой леший меня дернул раздеваться при Карасике?
Глаза округлились. Замер, не дыша, мой Юрочка.
Жадно прикипел взглядом.
– Черт! И долго вы будете на меня пялиться????
Пришел в себя гость. Нервно рассмеялся и тут же, спешно отвернулся.
– О-го-го. Ну, и страсти кипят, - (ядовито прошептал, кинул мне через плечо, Дежурный)
… Юрка торопко схватил, сорвал со стола скатерть,
вмиг подскочил ко мне, и завернул в нее,
пряча от позора и стыда.
Нервно дернула за края (вырывая из рук) и тут же укуталась плотнее.
– Сволочь ты, Филатов!
(взволнованно, растерянно, злобно прорычала… я, утопая в бесчестии)
– Я вот чего зашел, – вдруг отозвался «гость». – Не отзываешься ты, Юра, на позывные. Вот ТОС и переполошился. Меня прислали, узнать, что тут, да как.
– Да нормально всё, вот только рацию сломал. Сейчас попробую починить.
– Говорят, ЧП у тебя было?
– несмело обернулся (а взгляд так жадно и выискивает повторного «бонуса»)
Юрка (живо подобрав с пола разбросанные свои вещи), приблизился, поравнялся с парнем. Резкий рывок – и открыл дверь, навязчиво, недвусмысленно, выпроваживая гостя на улицу.
…
Захлопнулось деревянное полотно, пряча обоих от моего… гневного, злобного взгляда.
– Да нет. Всё нормально. Так, ложная тревога, - послышался приглушенный голос Юрки, уже «оттуда».
(все еще стою, растерянная; внимаю звукам)
– Ладно, – (раздраженный вздох), -
Тогда так и передам.
А с девушкой-то что? – (послышался едкий смешок в голосе)
– Ничего. В озеро упала. Мокрая. Вот и переодевается.
– Отвод?
– Нет. Всё еще в строю.
– Ладно. Тогда я побежал?
– Беги.
Стук в дверь.
– Свет,
Не знаю, не знаю, зачем я это делаю…
Зачем???
– Да.
…
Тихий скрип – и вошел в комнату.
Спешно обняла…
(накинулась со спины)
Насильственный, дерзкий напор, рывок – и обернула к себе лицом.
Припала, припала жадным поцелуем к губам. Притиснулась... всем своим обнаженным телом к нему.
Ой, не могу, не могу…
Мамочка, я сошла с ума… с ума.
Но не могу я без него. Не могу…
а потому… и творю всё это.
Нервно дрогнул, попытка оттолкнуть – но удержала.
Прижимаюсь. Целую…
Не отдам.
– ЧЕРТ! Киря-я-яева! – (жалобный, растяжной стон;
и вдруг грубый рывок - и отодрал от себя) -
…
Зачем ты так со мной, Света? – едва слышно, печально прошептал.
– Мне всё равно. Пусть делают, что хотят. Юра…
– Нет. Нет. Это – НЕПРАВИЛЬНО!
Несмело оттолкнул, высвобождаясь окончательно из объятий
… – и тут же вылетел за дверь.
– ТРУУУУУС!!!!!! – завизжала, зарычала, закричала ему вслед,
неистово воя от боли…
Глава Двадцать Вторая
Света.
***
Позор. Стыд. Боль. Обида…
ЗЛОСТЬ.
Я ненавидела его…
Нет. Я пыталась ненавидеть его, хотя весь гнев был искренне направлен лишь в мою, свою, собственную, сторону.
Как можно так навязываться? Буквально вешаться на шею – чтобы тебя… потом сгребали, соскребали с себя… как дерьмо.
Больно. Больно… очень больно. Быть отверженной. Выброшенной.
И дело даже не в самооценке, настроении, истерике, депрессии.
Просто… не хочешь жить. Жить с таким прошлым. Жить дальше…
И всё.
Не можешь себя простить за былой поступок. Себя, его. Весь мир.
Ненавидишь. Ненавидишь всё вокруг – и проклинаешь.
Срываюсь, ору, дерусь – но легче не становиться. Не забываешь, НЕ ПРОЩАЕШЬ себя – а значит, всё – тщетно.
Бес. Бес бы побрал эти чувства – да не как. Не зачем. Ведь боль людская – намного смачнее покоя. Разодранные, окровавленные души – лучшее веселье… для Вечных. Экстазное… лакомство.
А потому болит. А потому противно. А потому – не проходит…
***
Пытаюсь не смотреть, не видеть, не слышать его. Нет. Нет больше Юрчика в моем царстве.
Трус… или, просто, ненужная…
Не знаю, не знаю, что уже думать.
Я пытаюсь объяснить себе, пытаюсь. Это поведение - лишь желание, попытка избежать проблем, как он высказался: « ибо не увидимся никогда».
Но не знаю… Черт. ЧЕРТ!!! Ааааааа! Убейте мне память – я хочу, чтобы стало ЛЕГЧЕ!!!!!!!!!!
Хочу забыть всё.