Чертог Белой Ночи

Казанцева Мария

– Самые сильные маги? – Этот вопрос и так звучал во всей толпе, но Макс всё равно его повторил.

– Пыль в глаза, – отмахнулся Мортен. – Никто уже больше века не может ничего сделать с барьером Чертога.

– Очевидно, что настолько же сильные маги, какие сотворили Чертог Ночи, уже не рождаются, – согласился Макс, – но разве никто не способен усилить его барьер?

– Не знаю, – признался Мортен, и его обыкновенно добродушное лицо помрачнело. – Но одно точно: скоро в подземельях станет так опасно, что все крысы ринутся

наверх.

– Эй, Макс! – окликнул его голос Ани, а сама напарница быстро оказалась рядом, протиснувшись к нему сквозь расходящуюся толпу. – В лечебном крыле мне сказали, что тебя еле живого отправили домой. Как ты?

– Да пустяки. Я уже в норме, – соврал он. – Просто получил вчера пару приветственных ударов по морде и кирпичом по голове. Ерунда.

Аня попыталась улыбнуться, зная, что именно этого он и добивался, но улыбка вышла грустная, и тогда она снова заговорила:

– Моего бывшего наставника назначили смотрителем Рейна. Похоже, что уже вечером его заключат.

До этого момента Макс был уверен, что больше никогда не вспомнит про Дэна. В конце концов все его поступки пришли к справедливому и логичному завершению. Однако он удивился, что решение приняли так скоро, особенно учитывая, как долго его не могли поймать.

– Сколько? – выражая минимум интереса, всё-таки спросил он.

– При нём ничего не нашли, но сопротивление при аресте и данные Сферы за последние годы не дали ему легко отделаться. Шесть лет в изоляционном измерении первого уровня с возможностью изменения срока, – ответил ему Мортен.

– Шесть на первом уровне? – Поддельное безразличие дало брешь, позволив негодованию вырваться наружу. – Он застрелил мага на складе. За это сажают в тройку минимум на пятнадцать!

– Это случилось в Чертоге, где Сфера ничего не видит. Рядом не было даже патрульных дронов, а во время ареста при Рейне не было оружия, кроме артефактных колец и… – объяснял Мортен, но Макс остановил его, выставив ладонь, давая понять, что продолжать не нужно.

– Не доказано, – закончил он сам.

Мортен кивнул. Эти слова заставили его передумать, и Макс решил, что должен всё-таки увидеть Дэна перед заключением, хоть ему этого совершенно не хотелось.

На пути через мост, ведущий из Цитадели в корпус хранителей, порывы западного ветра предвещали бурю. Тёмные тучи рисовали мрачные холмистые пейзажи, простирающиеся над чернеющей Невой. Опоры моста, который упирался в круглый корпус, парящий над неспокойной рекой, в виде арок возвышались на несколько десятков метров над водой. Корпус служил командным пунктом хранителей, их тренировочной площадкой, а также базой изоляционных камер, в которых держали осуждённых преступников перед заточением в капсулах.

Оказавшись у камеры Дэна, Макс наконец осознал, что прошло слишком много времени. Всё, что он мог сказать ему сейчас, не имело смысла, но так или иначе он был единственным, кто пришёл к нему перед заключением, а значит,

был последним, с кем ему удастся поговорить в ближайшие шесть лет.

– Всё-таки совесть замучила тебя настолько, что ты пришёл? – Голос Дэна раздался из тени камеры, а потом он показался, ступая в тусклый луч света, падающий из коридора. Его опухшую челюсть и щёку скрывала повязка. – Каково это осознавать, что первым преступником, которого ты посадишь, будет родной брат?

Макс не сразу нашёл что ответить. Может, потому, что поступки и решения, которые каждый из них принял на своём пути, сделали их совершенно чужими, а может, потому, что его удивило, как Дэн спокойно принял свою судьбу. В его глазах не появилось того тяжёлого и безысходного взгляда, который поражает каждого, попавшего в эти камеры. Казалось, что он с достоинством принял происходящее и просто ждёт, когда наказание вступит в силу.

– Как ни странно, мне действительно жаль, что это был именно я, – признался Макс. – Но я бы сделал это снова и снова, если бы потребовалось.

– И почему твои слова меня не удивляют? Ах да, вспомнил: хрупкое равновесие и прочая чушь, которой ты слепо следуешь. Надеюсь, что теперь ты будешь спать спокойнее, засадив меня сюда и укрепив равновесие двух миров.

– Чтобы не оказаться здесь, тебе нужно было повзрослеть и идти дальше, когда проснулась магия, но вместо этого ты скатился в такое дерьмо, из которого чистым уже не выйти. Не надо винить меня в своих преступлениях.

В холодных и безразличных глазах брата разгорелась ненависть. Он подошёл к решётке и издевательски переспросил:

– Говоришь, тебе жаль? Мне насрать.

– Я рад, что с этим мы всё выяснили. Теперь расскажешь, что делал в тоннелях вчера?

– Всё то, за что оказался здесь.

– Можешь сколько угодно острить, но я уверен, что ты там появился не случайно. Если тебе известно, что происходит, помоги успеть сделать хоть что-то.

– В следующий раз постараюсь бить тебя по голове не так сильно. Напомни-ка, с какой такой стати мне, – расставляя интонации, медленно говорил брат, – помогать тебе?

– С той самой, что эта хреновина внизу камня на камне не оставит от Чертога, а потом и от всего города. – Голос Макса стал жёстче. – Какого чёрта ты там делал? Кто дал тебе тот свёрток? Что там должно было быть?

– У меня тоже есть принципы. Я не знаю, что должно было быть внутри свёртка, и уж точно не собираюсь рассказывать тебе, где его получил. Можешь вернуться в Чертог и попытаться это выяснить сам, если духу хватит, – ответил брат и полностью скрылся в тени камеры.

Часть II. Блуждающие во мраке

Пять лет спустя