Чёртов палец
Шрифт:
Несмотря на столь эмоциональное выступление товарища прокурора и страстную, но бездарную речь защитника, Пётр Алексеевич слушал разбирательство плохо. Он был уверен в невиновности Навроцкого и задал лишь решения присяжных. И когда присяжные, вернувшись из совещательной комнаты, объявили вердикт: «Виновен», Пётр Алексеевич, не удержавшись, громко чертыхнулся с досады и, не пожелав ни слушать прения сторон о последствиях виновности подсудимого, ни дожидаться оглашения председателем приговора, покинул залу суда.
3
Узнав,
— А я тебе говорю, не может этого быть! — горячо восклицал Пётр Алексеевич, возражая приятелю. — Я Феликса Николаевича знаю. Знаю! Был я у них, видел, как они смотрели друг на дружку. Нет, Платон Фомич, это обвинение против него — дьявольская нелепость, фантасмагория какая-то… Ведь так смотрят… так любуются друг дружкой только когда любят! Любят, я тебе говорю! Нет, не мог Навроцкий этого сделать! Не мог! Я готов биться с тобой об какой угодно заклад!
— Ну, ёжик стриженый, любят! — ухмылялся Милосердое. — Ты уж, Пётр Алексеевич, извини, но я как судебный следователь лучше тебя знаю, чем частенько заканчивается любовь. Убийство на почве ревности — дело обычное. Вот я тебе расскажу один случай из моей практики…
— Платон Фомич! Или ты возьмёшься за это дело, или я тебе больше не друг! — всё сильнее горячился Тайцев, хватаясь за сердце.
— Ты, Пётр Алексеевич, только не волнуйся, успокойся… — испугался за приятеля Милосердов. — Дался же тебе этот князь…
Пётр Алексеевич сел на стул, но не смог усидеть на месте, поднялся и начал быстро ходить по комнате, вздыхая, охая и обиженно качая головой.
— Куда же мне ещё идти? — разводил он руками. — В церковь, что ли? К попу?
Милосердов усмехнулся, несколько минут поразмышлял, хлопая себя по животу подтяжками, на которых держались мягкие домашние брюки, и наконец, смиренно вздохнув, сказал:
— Ладно. Уговорил ты меня, Пётр Алексеевич. Завтра же займусь этим делом. Ну что? Теперь ту доволен?
Глава двадцать пятая
1
Платон Фомич Милосердов взялся за дело Навроцкого, как и обещал Петру Алексеевичу, без промедления. У него оставалось ещё три дня отпуска, но уже на другой день после разговора с Тайцевым, к вечеру, он явился в часть и потребовал отчёта от своего помощника Светозара Овечкина, которому
— Уж больно шибко ты, Светозар, с этим делом управился! — ворчал Милосердое. — У нас следствие по подобным делам месяцами идёт, а ты уже через неделю отослал производство товарищу прокурора. Это как же понимать? Али хотел мне нос утереть?
— Что вы, Платон Фомич? — оправдывался Овечкин. — Здесь же всё ясно: анонимная записка, найденная в комнате убитой, револьвер, пуля, следы крови и, наконец, тело со сквозным пулевым ранением… Любовница просто мешала Навроцкому, и он убрал её с дороги…
— Вот то-то и оно, Светозар, что слишком всё ясно, — сказал Милосердое, просунув большой палец правой руки между пуговицами жилетки и постукивая остальными пальцами по внушительному животику. — А вот скажи, зачем ему понадобилось опознавать труп, если он сам её и убил?
— Вероятно, он рассудил, что кто-нибудь её всё равно опознает. Если бы её опознали другие, а он нет, то именно это и навлекло бы на него подозрения.
— Что-то здесь не сходится… — почесал затылок Милосердое. — Не знаю, что именно, но не сходится… Чувствую.
— Что же здесь может не сходиться, Платон Фомич? — дёрнул плечами Овечкин. — Вот револьвер Навроцкого. Не желаете взглянуть?
Он положил револьвер на стол перед Милосердовым. Платон Фомич взял его в руки.
— Та-ак, — протянул он, внимательно осматривая оружие. — Великолепная и, увы, довольно редкая уже вещь… Это «Веблей» системы полковника Джорджа Фосбери, шестизарядный, самовзводный… Прекрасно, между прочим, зарекомендовал себя в англо-бурской войне… Ну а слоновая кость на рукоятке, очевидно, прихоть князя… Да вот тут и монограмма его имеется…
— Почему редкая вещь? — полюбопытствовал Овечкин.
— Их нынче уже не выпускают: слишком сложная и дорогая конструкция, — пояснил Милосердов. — Видишь этот зигзагообразный паз на барабане? В тот момент, когда от отдачи после выстрела вся верхняя часть револьвера вместе с барабаном смещается назад, специальный шип заходит в паз и поворачивает барабан. При этом следующее гнездо барабана подаётся на линию канала ствола и одновременно взводится ударный механизм, приготовляя очередной выстрел. И всё это происходит мгновенно. Понял?
— Как будто понял, — неуверенно сказал Овечкин. — Стало быть, шесть выстрелов можно произвести моментально один за другим?
— Вот именно. Чего уж тут не понять? Очень быстрый и точный револьвер. А знаешь, ещё за счёт чего?
Овечкин скривил губы и пожал плечами.
— А за счёт того, что для выстрела достаточно нежнейшего прикосновения к спуску.
Милосердов прицелился в электрическую лампочку, торчавшую из-под небольшого абажура, и спустил курок Раздался выстрел. Лампочка брызнула во все стороны осколками тонкого стекла. Свет погас.