Чертова гора

Ламур Луис

Очень тяжело видеть, как на твоих глазах умирает мечта, а этот дом на вершине горы был заветной мечтой моего детства. Но тут против своей воли я ощутил внезапное нежелание уходить отсюда и оглянулся.

Это была она.

6

Самое первое мое впечатление подсказывало, что такая девушка, как эта не стала бы оставлять подсолнухи на столе у мужчины, а уж тем более засовывать цветы за собачий ошейник.

Вторая мысль, посетившая меня одновременно с первой, была о том, что это самая прекрасная женщина изо всех, кого мне

когда-либо только доводилось встречать.

Она стояла в лучах яркого солнца, приблизившись вплотную к моей двери. У нее были очень черные волосы, разделенные прямым пробором и собранные сзади в два пучка. Ее кожа была цвета старой слоновой кости, а глаза казались очень большими и темными.

Но в следующий момент мое внимание переключилось на Шефа. Он рычал, но как-то неуверенно, как будто смутившись. Я тут же понял, что это не та женщина, во всяком случае, к Шефу подходил кто-то другой.

Она поманила меня, давая понять, что я должен следовать за ней, и тогда, подойдя к двери, я смотрел, как она идет в сторону кивы. С такой походкой как у нее, конечно можно было обойтись и без уговоров.

И все же я остановился в нерешительности. Шеф пятился назад, прижимаясь к моей ноге, как будто именно для того, чтобы не дать мне пойти за ней. Он подозревал что-то, и как оказалось, не напрасно. Она остановилась у самого края кивы и оглянулась. Увидев, что я все еще стою на пороге развалин, она снова поманила меня за собой. Я отрицательно покачал головой. В какое-то мгновение мне показалось, что ее лица как будто коснулась тень недовольства, но, возможно, мне это лишь почудилось.

Она была не просто красива, она была потрясающе красива - то будет, пожалуй, более точным определением. И все же было в ней что-то недоброе, это было нечто едва уловимое, но вызывавшее дурные предчувствия. Несмотря на ее красоту, мой рассудок противился, предупреждая меня о том, что от нее нужно держаться подальше, что отсюда нужно убраться поскорей, о том что это место порочно.

Одежда на ней, казалось, была из того же материала, что и кардиган, оставленный мне девушкой с подсолнухами, но только этот был гораздо лучшей выработки, украшенный изысканным индейским орнаментом, равного которому по сложности я еще не видел в наряде ни у одного из увиденнных мною когда-либо северо-американских индейцев. На ней были дорогие украшения из бирюзы высочайшего качества.

– Ты боишься? Меня?

У нее был тихий, приятный голос, она словно завлекала и в то же время посмеивалась надо мной.

И тогда невольно, не зная, как поступить, я сказал то, чего говорить, конечно же, не следовало бы.

– Мне надо дождаться строителей. Я нанял строителей, которые придут сюда, чтобы построить мне дом, - с этими словами я широким жестом обвел окрестности.

– Нет!
– ее тон стал резким.
– Никто не должен приходить сюда! Никто, понимаешь?

– Мне очень жаль. Но это моя земля. И я буду строить

здесь дом.

– Что ты сказал? Твоя земля? Всей землей владеет..., - тут она внезапно замолчала на полуслове.
– Пойдем!
– голос ее звучал повелевающе. Я покажу тебе!

– Я не могу уйти, - повторил я.

Насколько я мог судить по ее манере разговора, эта красавица не привыкла, чтобы ей отказывали, и в данной ситуации она, очевидно, попросту не знала, как повести себя дальше.

– Немедленно! Идем со мной, или за тобой придут. Ты навлечешь гнев на себя.

Она задержалась еще на мгновение, а затем спустилась в киву и исчезла.

Ко мне моментально вернулось осознание того, что я должен немедленно выбираться отсюда, уйти куда-нибудь подальше от этого места и сделать это как можно скорее.

Всего десять минут спустя, засунув в карман вот этот дневник, я уже торопливо спускался вниз по тропе. Мой джип был оставлен невдалеке от того места, где кончалась дорога, это была заброшенная тропа. Я был уже совсем недалеко от цели, когда из-за груды камней в зарослях можжевельника раздался чей-то тихий свист.

Резко обернувшись, я оказался лицом к лицу со стройной, миловидной девушкой с цветком подсолнуха в волосах.

– Нет! Они поджидают тебя! Не ходи!

– Что им нужно от меня?

– Они не хотят, чтобы здесь кто-то был! Они заберут тебя. Добьются от тебя всего. Потом убьют.

– А ты кто?

– Я Каваси. Я убежала. Они найдут меня и тоже убьют.

– И ты говоришь по-английски?

– Немного. Старик научил меня словам.

– Но ведь она тоже говорила по-английски. Та, другая.

– У них есть четыре руки людей, кто говорит. Не больше.

– Четыре руки?

Она подняла ладони, а затем сжала пальцы в кулаки и раскрыла их вновь. Четыре руки, двадцать человек.

– Нам надо идти. Я покажу.
– Быстро обернувшись, она проворно спустилась среди камней и, обойдя большой валун, вышла на древнюю тропу, узкую и крутую, что вела вниз, к реке. Она нерешительно остановилась в тени скалы.
– Тебе нужно на другой берег или дождись темноты и плыви вниз по течению, к большому озеру.

– А что будешь делать ты?

– Я вернусь обратно - если смогу. Это не всегда. Всегда можно только через киву, но мне туда нельзя.

– Ты проходишь сюда в другом месте?

– Там не всегда. Только иногда.
– Она взмахнула рукой.
– Когда-то очень давно мой народ жил здесь повсюду. Настали плохие времена. Большая сушь. Пришли дикие, бродячие люди. Они убивали нас. Забирали наше зерно. Некоторые из наших людей умерли, а другие вернулись обратно на старое место, откуда мы раньше пришли сюда. Там очень много зла.

– Но ты не злая.

– Я нет. Она - да. Она очень важная. Мы боимся. И ты тоже. Ты спишь с ней и умираешь. Она Ядовитая Женщина.

– Ты из индейцев?