Чертово колесо
Шрифт:
— Как не знать! — обиделся тот. — Последнее село в Кабарде. Эй, Эльбрус, откуда там съезжать к полю? Я забыл.
Эльбрус уже шел навстречу старику, но успел крикнуть:
— Где почта, налево и вперед, до упора, через дорогу…
— Вон мамаша из дому вышла, с ружьем. Ну все, поехала тютю на Воркутю! — крикнул Байрам, и появилась старуха в шароварах и цветастых юбках, с повязанной головой и дробовиком в руке. — Дергай!
Гуга сорвался с места.
Они выбрались на главное шоссе и помчались к Старому Уруху. Один раз Байрам попросил остановиться около сельмага,
— Одеколона нет, — посетовал Байрам. — Чем с рук мацку сдирать будем?
— Я взял. Ты бы хоть очки снял, браток! — посоветовал ему Анзор. — И без очков страшный, как из карцера. А почему не ешь ничего?.. Когда мы с тобой в БУРе сидели, ты и то лучше выглядел.
— Так это когда было! Эх, Нижний Тагил, каленая сковородка! — ответил Байрам. — Каждый Божий день с зоны покойника несли, а то и двух… Ты тогда тоже помоложе был, зёма…
— Естественно. Меня печень съела, — угрюмо признался Анзор. — Доширялся до цирроза. Теперь вот приходится отраву курить. Я ж ее и не курил раньше, помнишь? Только кололся.
— Сейчас не ширяешься?
— Нет, какое там, таблетками иногда балуюсь — и все! Глотка вина нельзя выпить, лишь вот это, — он подбородком указал на потухшую в руке папиросу. С того момента, как он взял у Байрама кусок мацанки, в его руке постоянно торчала недокуренная мастырка, которую он, в конце концов, запасливо прятал в один из многочисленных карманов.
— Я тоже себе печень ханкой загубил. Ханкой — печень, колесами — желудок, теперь вот отравой легкие добиваю… — невесело ответил Байрам.
И все вздохнули. Было о чем подумать. Ладо сидел, вжатый в угол машины потной телогрейкой Байрама, пытался сосредоточиться на разговоре, но омут вертел его. Близость волшебных полей, гигантские мастырки, которые беспрерывно заколачивались «витьками», стали придавать самым обычным вещам и словам особый смысл. Словно сквозь сон услышал, как один из «витьков» крикнул:
— Эй, гляньтэ, косилка з конопли йде! — и вместе со всеми посмотрел в окно на медленно тарахтящую по шоссе очень странную косилку, похожую на большого железного кузнечика с суставчатыми ногами.
— А вон щэ косилка, пид нависом стоить! — крикнул второй «витек».
— Это не косилка, это прицеп от косилки, — уточнил всезнающий Байрам. — А под навесом сторож сидит, караулит: на косилке полно дури. Ночью можно будет к сторожу подвалить, побазарить — глядишь, даст соскрести пыльцу с зубьев за четвертак.
— Як жэ, дасть вин! — усомнились «витьки». — Меныиэ полтинничка нэ попросыть!
— Вот ему полтинник, падле!.. — выругался Байрам, показывая на свою ширинку.
А Ладо вдруг против воли стал вычислять: «На каждую косилку — по сторожу. Сидит сторож в шалаше и караулит косилку. Один сторож — на одну косилку и шалаш. Один шалаш — на сторожа и косилку. Одна косилка на всех… Косит в стороже и шалашит косилку…» Во рту пересохло, голова шла кругом.
— Село кончается, осторожнее, — вернул всех на землю Байрам. — Если менты тормознут — мы друг друга не знаем.
Вы
Долго тряслись по грунтовой дороге среди безлюдных кукурузных полей, изредка встречая мальчишек на велосипедах или горбатый «Запорожец», который переваливался в колее, точно утка.
— Где анаша? — беспокоился Анзор и, как псу, говорил Байраму: — Ищи! Ищи!
— Там конопель должен быть, там… За кукурузой, никуда он не денется… — шептал Байрам, пристально вглядываясь вокруг. — Они, суки, так сеют: сначала кукуруза, кукуруза, а посреди нее — конопель… Увидел! — вдруг крикнул он. — Вон головки, из-за початков выглядывают!
Все разом зашевелились: — Где?
— Правильно едем?
— Ментов не видно?
— Здесь с тачки соскочим. Она пусть катит куда-нибудь, а через два часа вернется. Если менты с вертолета или по рейду тачку увидят — засекут. Запомнил место? Вот развилка! — указал Байрам Гуге. — Ты езжай назад, приткнись на шоссе на стоянке, где людно, и спи. Если что — устал, к тете в гости еду.
Когда все вылезли из машины, Анзор тихо бросил Гуге через окно:
— Не через два, а через четыре часа приезжай, понял?..
— Он сказал — через два, — ответил Гуга.
— Плевать на то, что он сказал! Много ли соберешь за два часа? Он ленивый. Делай, как я говорю.
— Хорошо, — ответил Гуга и указал на сверток с хлебом и газетами. — Не забудьте. Вот одеколон.
Анзор взял все и направился к остальным. Байрам учил:
— Теперь забежим в кукурузу, и вперед. Вон, верхушки конопеля видите?.. Нам туда. Не теряйтесь, а если потерялся — стой, слушай, где шуршит, туда и иди, — напоследок бросил он и, по-звериному пригнувшись, бросился в кукурузу.
Байрам уверенно шел между рядами кукурузы, ловко увертываясь от твердых, острых листьев и усатых початков. Остальные трусили за ним.
Неожиданно кукуруза оборвалась. Впереди, через опушку, стояла стена странных растений — очень высоких, на тонких и гибких стеблях. В нос ударил сильный и стойкий запах — сосновый, смолистый, тягучий.
— Мистер Конопель, мы пришли в гости! — отдал Байрам честь и присел на корточки.
Другие последовали его примеру и вожделенно уставились вперед.
— В поле не разговаривать, не свистеть, на свист не отзываться! Бывает, менты ходят, посвистывают, а фраерок и выманивается. Если, не дай аллах, шумок — присесть, заткнуться и ждать. На крайняк в кукурузу прыгать: «Ничего не знаю, кукурузу ворую!»
— Вона ж незрила, — заметил один из «витьков», шмыгая носом.
— А скоту на корм, — парировал Байрам. — Ну, готовы? Тогда вперед!
Перебежкой миновав опушку, все ворвались в поле и тут же принялись крутить-вертеть в ладонях головки растений, пригибая их. Шуршание и шорохи… Ладо попал на поле впервые, а потому искоса приглядывался, как работает один из «витьков», и старался копировать его движения. Но головки растений выскальзывали из ладоней, били по лицу, осыпали трухой. Ладо часто поглядывал на руки, но на них ничего не было видно.