Чертовы котята
Шрифт:
Я согласилась: нам следовало многое обсудить. Давид достал из шкафа револьвер.
— Да, предпочитаю, так же как и ты, всегда носить с собой оружие, — усмехнулся он, заметив мой взгляд. — Еще контактные линзы, и я готов.
Я подождала в коридоре, пока Давид заберет лимузин из гаража. Странно, что господин Шагал не держал его в гараже шале. Когда я спросила об этом, Давид ответил, что это арендованная машина.
— «Бьюик» Шагала стоит на стоянке женевского аэропорта. Кое у кого, похоже, есть деньги месяцами
Был ясный вечер, тучи развеялись, на другой стороне озера мелькали огоньки. В Айгель вела такая крутая дорога, что от перемены давления у меня даже закладывало уши. Когда мы миновали Лейсен, я спросила, как он нашел Дейвидаса.
— У меня еще остались друзья в Европоле, несмотря на то что мое имя там стало почти ругательством. Дейвидас родился в Каунасе — родном городе Гинтаре. Перед смертью она успела сообщить, где я могу найти сына.
— Наверное, я неправильно задала вопрос: как она нашла тебя? Ты же скрывался от всего мира.
Мы проехали мимо ресторана, на веранде которого сидели и курили мужчины, держа в руках огромные кружки пива. Рты у них двигались, словно они пели, но до нас не доносилось ни единого звука. Наверняка Юрий Транков был знаком с Гинтаре и видел ребенка.
— Через Яана и моих родителей. Она позвонила родителям, и поскольку они просто не знали, кому еще можно позвонить, дали ей телефон Яана.
Яан Ранд, по кличке Касси, был связным Давида в Европоле. Его обвинили в совращении малолетних, и ему пришлось оставить службу. В настоящее время он жил монахом в тосканском монастыре Сан-Антимо.
Прошлой осенью в минуту отчаяния я тоже позвонила родителям Давида. Мое имя им ничего не сказало, и я повесила трубку, чувствуя себя совершенно отвратительно. Яану Ранду, похоже, Давид безгранично доверял.
— Наверное, в тот момент Гинтаре мучилась от отсутствия денег и героина, потому что моим врагам она тоже рассказала о моем намерении приехать в Тарту.
— Но ведь этим она навлекла опасность на своего сына!
— Я никогда не испытывал ломки и не знаю, что это такое. А может, Гинтаре просто работала на два фронта, ведь она всегда была умной женщиной. Однако к тому моменту, когда прибыли люди Гезолиана, мы с Дейвидасом уже перебрались в Польшу.
Неуловимый и непобедимый Давид! Ему удалось ускользнуть от врагов вместе с сыном и затеряться в Европе. В его голосе я различила нотки бахвальства: смотрите, мол, какой я крутой! Майк Вирту часто говорил, что излишняя самоуверенность плохо кончается и мои победы в дзюдо над противником на двадцать килограммов тяжелее еще не повод задирать нос. Но нельзя не признать, что иногда самоуверенность помогает: вряд ли Давиду удались бы его немыслимые трюки, если бы он не верил безоговорочно в свои силы.
В Айгеле лимузин едва протискивался по узким улочкам. Мы припарковались
Стрелка часов приближалась к одиннадцати, двери вокзала закрылись. Я взглянула на приборную панель. Давид оставил ключи в замке зажигания, может, не стоит больше ждать? Я уже приоткрыла дверь, как вдруг вдалеке показался знакомый силуэт. Давид нес что-то похожее на большую коробку шоколадных конфет, довольно легкую по виду.
— Что там? — спросила я, когда он сел на свое место и завел машину.
— Не знаю. Отправлено с поездом курьерской службой, вряд ли что-нибудь очень ценное. Может, Гезолиан решил преподнести дочери шелковый платок за пару тысяч франков, посылка почти невесомая.
— Не хочешь ее вскрыть?
— Ты вполне можешь и сама об этом позаботиться, ведь сегодняшнюю ночь ты проведешь с этой посылкой под одной крышей. — Давид рассмеялся. — Хилья, дорогая, любопытство сгубило кошку!
Не успела я возразить, что рысь любопытство вряд ли погубит, как Давид резко повернул, пытаясь избежать столкновения с мотоциклистом, внезапно выскочившим из-за поворота. Он успел увернуться, а мотоциклист полетел прямо до следующего поворота. Айгель располагался на несколько сот метров ниже Лейсена, но на улицах было страшно скользко, и погода совершенно не благоприятствовала лихачам.
Я попыталась завести разговор на эту тему, но Давид отвечал односложно, сосредоточившись на дороге.
— Дейвидас родился здоровым? — спросила я, когда мы выехали из города. — Ведь его мама употребляла наркотики. Или она завязала на период беременности?
— Нет, — глубоко вздохнул Давид. — Он очень нервный и ранимый мальчик. К тому же получил травму при рождении и у него проблемы с левой ногой. Но говорят, это поправимо, надо сделать операцию. Следует только найти хорошего врача.
Лимузин полз вверх по склону. На асфальте блестел тонкий слой льда, и на одном из поворотов встречная машина чуть не улетела вниз. Давид сбросил скорость. Я подалась вперед как можно ближе к нему и сидела, вдыхая знакомый запах. Из-под волос, снова собранных в хвост, виднелся затылок, который я столько раз целовала.
— И еще вопрос — о Гезолиане. Если Европолу известно, что он торгует изотопом, который используется при создании оружия, то почему ему разрешают так свободно кататься по всей Европе?
— У него дипломатическая неприкосновенность. Он занимает высокое положение в Белоруссии и официально числится сотрудником посольства в Киргизии. Правда, сомневаюсь, чтобы он хоть раз был в этой стране.
— Но ведь он обвиняется в преступлении — торговле радиоактивным изотопом!