Чесменский гром
Шрифт:
* * *
Русская эскадра расположилась в десятке кабельтовых от входа в Чесменскую бухту. В проливе остался лишь стороживший сгоревшие днища «Евстафия» и «Реал-Мустафы» пакетбот «Почтальон».
Корабли приводились в порядок. На наиболее поврежденных «Трех Святителях» и «Трех Иерархах» матросы накладывал фиши на поврежденные мачты, обтягивали перебитые ванты. Уже к вечеру 24 июня Хметевский с Грейгом доложили, что готовы идти в бой.
В разведку был определен «Гром». Ему предстояло подойти вплотную к бухте, выяснить расположение неприятеля
Отважно забравшись почти в самую бухту, «Гром» принялся швырять в турок бомбы да каркасы.
— Воюем понемногу! — смеялись, таская за уши к мортирам чугунные шары, матросы. — Чтобы без обиды! Эй, лови, Абдулка!
А чтобы басурманы никакой диверсии против бомбардирского корабля не учинили, мористее встал линейный корабль «Святослав», как дядька к расшалившемуся малышу для присмотра.
Турки пытались поначалу отпугнуть «Гром» пушечным огнем, но ядра их падали не долетая. Тогда в надежде, что надоедливый московит с наступлением темноты отвяжется, они прекратили стрельбу. «Гром» же продолжал бомбардировать неприятельский флот с великой удачей. От напряженного огня проседали свинцовые поддоны мортир...
Вместе с бомбардирским кораблем отправился в поиск и Самуил Грейг. Бригадиру было поручено осмотреть бухту и доложить свои соображения на капитанском совете. Раздвинув тубусы зрительной трубы, Грейг внимательно разглядывал бухту. В предметном стекле явственно виднелись страшные повреждения на неприятельских кораблях. Ближе к вечеру из бухты выскочила одинокая шлюпка и, уклонившись от ядер, причалила к «Грому». На ней оказались бежавшие из неволи мальтийцы. Рыцарей Мальтийского ордена допрашивал Грейг. Все увиденное и услышанное бригадир тут же записывал в книжечку...
На флагманском «Три Иерарха» результатов рекогносцировки с нетерпением ожидал Спиридов. Перед адмиралом на шканцах стояли юные гардемарины, отличившиеся в минувшей баталии.
Благодарствую вас за верность в службе! И жалую каждому мундир белый да чин мичманский! — поздравил он их.
Ура! — кричали гардемарины. — Виват Екатерина!
Спиридов поспевал всюду. Приметив хозяйским глазом
буйки от якорей, обрубленных турецкими кораблями, распорядился «для удовольствия кораблей те якоря поднимать». Самолично вникал во все капитанские заботы, помогая где советом, а где и приказом. А вернулся Грейг — сразу же засел с ним за составление диспозиции к новому сражению.
Граф Орлов меж тем в дела Спиридова не вмешивался, объезжал корабли, ободрял команды. В пятом часу пополудни в адмиральском салоне «Трех Иерархов» был собран совет капитанов. Понимая всю важность происходящего, явились на него даже раненые Круз и Хметевский. Полупьяный Федька
Орлов все цеплялся к удрученному гибелью своего корабля Крузу:
Полно тебе убиваться, батюшка! Дадим мы тебе новый кораблик и людишек справных наберем. У нашей матушки- государыни всего вдосталь!
Придвинув
Господа, прошу к столу!
Сгрудившись вокруг него, капитаны с интересом вглядывались в очертания дотоле не ведомой им бухты и крепости под названием Сезми. Адмирал неторопливо водил по карте остро отточенным богемским карандашом.
Ширина сей бухты при входе триста семьдесят сажен, глубина не более четырехсот. Посудите сами, какая там у басурман сейчас толчея.
Набились, как сельди в бочку! — хмыкнул заглядывавший в карту из-за чужих плеч Клокачев.
Как набились, так и повычерпаем! — прибавил стоявший рядом Хметевский.
Все невольно рассмеялись.
Лишь бы черпак побольше!
Адмирал продолжал:
Гассан-бей поступил вполне разумно, выстроив против входа в бухту плотную стенку из сильнейших кораблей. Он прав. Мы не можем ввести в бухту более трех своих судов, остальным там места нет. Поэтому будем жечь турок брандерами.
Здорово! — подал голос дотоле молчавший Круз. — Еще в 1676 году в италийском порту Палермо французы таким манером спалили стоявшие у берега голландский и гишпанский флоты!
После недолгого обсуждения в действующий отряд были определены корабли «Европа», «Не тронь меня», «Саратов», «Ростислав», фрегаты «Надежда», «Африка». Бомбардирский «Гром» уже бился вовсю...
Командиром отряда был назначен Грейг, а брейд-вымпел свой ему было велено держать на «Ростиславе». Там же решил находиться в сражении и Спиридов.
Подготовка брандеров была поручена цейхмейстеру Ганнибалу.
Завершил адмирал Спиридов совет словами пророческими:
Предвижу я по знанию моему морского искусства, что сие их убежище будет и гробом их, а день сегодняшний станет лишь днем предтечи*.
В команды брандерные кликнули охотников. Офицерам была обещана перемена в чинах, матросам — денежное вознаграждение. От желающих отбоя не было.
В отношении брандерных капитанов Алексей Орлов распорядился так: каждому из флагманов выбрать по одному достойному кандидату. Сам главнокомандующий отобрал для капитанства мичмана князя Гагарина. Контр-адмирал Эльфинстон определил своего соотечественника со «Святослава» капитан-лейтенанта Дугдаля. Самуил Грейг остановил свой выбор на капитан-лейтенанте Томасе Макензи. Спиридов же пребывал в затруднении: достойных было более чем достаточно. Выручил его Ганнибал:
Рекомендую на сию должность командира мортирной батареи «Грома» Дмитрия Ильина. Кроме храбрости и присутствия духа, сему лейтенанту присуща находчивость.
Ильин? — поморщил лоб адмирал. — Что ж, офицер неплох, зови!
Вскоре доставленный с «Грома» лейтенант Ильин предстал перед Спиридовым.
Пойдешь? — напрямую спросил тот.
Пойду! — так же прямо ответил лейтенант.
Помни устав, душа моя. Когда капитан на брандере отправится для зажигания неприятеля, то он не должен его зажечь, пока не сцепится с кораблем неприятельским!