Честь Девлина
Шрифт:
— Сожгли таверну? — переспросил Девлин, чувствуя как у него забилось сердце. — Где? Когда?
— "Золотая корона", таверна возле главных казарм. Основными посетителями были солдаты или приезжие из Джорска. Никто не пострадал. Когда караульный закричал "Пожар!", она уже закрылась. Может быть, это результат неосторожности, да только в последнее время я с подозрением отношусь ко всем несчастьям, которые постигают джорскианцев.
Девлин с облегчением вздохнул, услышав, что никто не пострадал. Он знал узкую улочку, на которой стояла "Золотая корона", и ясно представлял золоченую
Почему-то ему сразу вспомнились грязные руки и плащ в золе. Избранный казался себе оскверненным, нечистым и потер левой рукой о штаны, словно пытаясь избавиться от невидимой грязи.
Был ли он в таверне прошлой ночью? Видел ли пожар?
Девлин посмотрел на Стивена, но вместо менестреля увидел темную фигуру Бога смерти, обещающего, что из-за него весь город вспыхнет. Не это ли Хаакон имел в виду? Может быть, это Девлин устроил пожар в приступе безумия?
Если так, почему же он не помнит этого? Вся ночь осталась зияющей дырой в памяти. Двух бутылок вина недостаточно, чтобы настолько напиться. Не хватило бы и полудюжины.
Девлин не мог отделаться от ощущения, что Бог смерти играет им. Устрой воин поджог по приказу Хаакона, он непременно выбрал бы место, полное людей, чтобы отправить к мрачному владыке новые души. Сжигать пустую таверну бессмысленно.
Конечно, если поджог не простая случайность. Может, той ночью Девлин вышел из своих комнат и отправился в город в поисках информации. Он мог найти что-то важное или человека, знающего нечто про меч. Тогда пожар мог быть подстроен с целью уничтожить не таверну, а важное свидетельство. Свидетельство, которое могло привести к Детям Инниса. Знание, которое могло остановить нарастающий разгул насилия до того, как новые люди заплатят за него жизнью.
Воин в ярости заскрежетал зубами. Хаакон нашел новый способ мучить его. Что бы ни случилось вчера, память об этом пропала, и подобное незнание будет терзать хуже открытой раны.
— Избранный? — резко окликнул наместник, и Девлин понял, что не услышал заданный ему вопрос.
— Я согласен с лордом Коллинаром, что надо усилить патрулирование, особенно в квартале, где живет большинство джорскианцев и расположены казармы, — поспешно сказал Дидрик, прикрывая неловкость друга. — Хотя я понимаю, что вам будет не хватать людей, глава Микал.
Да уж, не хватать. Дружинникам станет трудно искать меч, если все силы будут тратиться на патрулирование города.
— Сделай что сможешь, Микал, и я дам тебе золото, чтобы заплатить тем, кому выпадет лишнее дежурство. А если ты думаешь, что это не накалит страсти, то можно отрядить солдат в помощь твоим людям, дабы они патрулировали Новый Квартал или вовсе взяли это дело на себя.
— Я подумаю над твоим предложением.
На большее рассчитывать не приходилось. Обязанности, распределенные между королевской армией и городской дружиной, несколько перепутались в последние дни, с момента прибытия Девлина, а Микал, что вполне понятно, с осторожностью относился ко всему, что могло подорвать его авторитет.
— А что до хозяина таверны, Избранный оплатит его потери, — заявил Девлин.
Он не верил, что пожар — простая случайность. Даже если его страхи беспочвенны, и он не был прошлой ночью поблизости от таверны, слова Хаакона отчасти справедливы. Именно из-за присутствия
XIX
Стивен мучился от собственной беспомощности. С тем же успехом он мог остаться в Кингсхольме. Менестрель требовался Девлину не больше, чем, скажем, дрессированный медведь. Любой человек оказался бы полезнее него. Капитан Драккен. Майор Миккельсон. Даже самый зеленый стражник пригодился бы больше, чем Стивен.
Он мог сражаться бок о бок со своим другом, но не знал, как обнаружить в городе контрабанду или найти предателей и воров. В Кингсхольме любой менестрель может выслушать невероятное количество сплетен в тавернах, однако здесь каштановые волосы сразу выдавали в нем иноземца, и никто не заговаривал с ним.
Стивен мог предложить Девлину только свою дружбу, и тем не менее даже это не приветствовалось. Избранный дал ясно понять, что не желает его общества. Со дня убийства капрала Аннасдаттер воин изо всех сил избегал и Стивена, и Дидрика, предпочитая обедать в своей комнате и встречаться с ними лишь по необходимости. Казалось, они имеют дело с совершеннейшим незнакомцем.
Хотя и Дидрик был не лучше. Конечно, лейтенант чувствовал себя в своей стихии. Он сновал между гарнизоном и казармами городской дружины, отслеживая, как идут поиски, и передавая приказы Девлина. Может, город и чужой для него, зато поиск преступников — занятие привычное, посему он полностью отдался ему. Времени для Стивена у него тоже не находилось. Если Дидрик и разделял беспокойство менестреля по поводу странностей Девлина, то отказывался говорить об этом.
По крайней мере у лейтенанта есть долг, который следует исполнять, и дело, которое требует всех сил. Стивен был лишен этого облегчения, а поэтому постоянно пребывал в размышлениях. Музыкант вспоминал все случаи странного поведения своего друга. Как Девлин говорит с пустотой. Как он впадает словно в глубокий ступор и не замечает ни окружения, ни спутников. Частые вспышки ярости. Не говоря уж о ноже, едва не убившем Дидрика.
Каждый из этих случаев можно объяснить. И легко понять. Вместе они явно указывают на то, что с их другом творится неладное. Даже Дидрик признал это, хотя теперь, похоже, позабыл прежние опасения. Но что может поделать Стивен? Если это сила Заклятия, то единственное, чем можно помочь их другу, — это найти меч. Тогда требовательный голос Заклятия умолкнет.
А это возвращало Стивена к сути его огорчений. Необходимо отыскать меч, а он здесь бессилен.
— Проклятие, — выругался музыкант. Он сойдет с ума, если будет тут сидеть, размышляя обо всем, что может пойти не так, и о том, что уже не так.
Выйдя из кабинета, который занимал Девлин, менестрель вернулся в свою комнату и прихватил там плащ из выцветшей синей шерсти, одолженный им у одного из слуг наместника, — в таких здесь ходили многие. Если накинуть капюшон, в нем не сразу опознают чужеземца. Благоразумие велело вооружиться, но меч выдал бы происхождение Стивена не хуже одежды королевского посланника. Вместо этого он заткнул за пояс кинжал.