Честь и долг (Вместе с Россией - 3)
Шрифт:
– Без его команды они не передадут ни одного адреса, а по характеру они такие же упрямые, как и их начальник...
– Так что же вы хотите, Петр Львович? Чем я-то могу помочь? Ведь я не разведчик и, как исполняющий должность начальника штаба верховного главнокомандующего, прямой приказ такого рода Соколову дать не могу!
– Что вы, Василий Иосифович!
– воспользовался величанием по имени-отчеству полковник.
– У меня есть план, как загнать этого упрямого осла в ловушку, прижать к стене и заставить выполнять все мои указания...
– Как же вы этого хотите добиться?
–
– Или это секрет вашей профессии?
– Вам его можно открыть... Тем более вся затея зависит от вашего согласия и участия... Нижайше вас прошу вызвать Соколова из Минска, где он служит, и направить его в Петроград в качестве эксперта российской делегации на имеющую быть в столице союзническую конференцию... Это нужно и для того, чтобы Нокс и Вильсон, которые, без сомнения, будут участвовать в работе конференции, смогли бы поближе познакомиться с Соколовым...
Генерал по-прежнему вопросительно смотрел на Ассановича. Тот продолжал, чуть поеживаясь под его взглядом:
– Соколов должен обязательно побывать у вас, и вы лично вручите ему этот секретный пакет для передачи в руки военного министра генерала Беляева...
Ассанович вынул из папки довольно толстый казенной синей бумаги конверт с четырьмя сургучными печатями по углам и одной в центре. На лицевой стороне пакета каллиграфическим почерком штабного писаря был выведен адрес: "Петроград, его высокопревосходительству военному министру в собственные руки". В левом углу красовалась надпись "строго секретно", сделанная типографским способом.
Гурко протянул руку и взвесил пакет на ладони:
– Толстяк!
– оценил генерал.
– А что внутри?
– Не извольте беспокоиться, всякие штабные бумаги! Но ничего действительно секретного!
– Так зачем тогда огород городить?
– пытался сообразить генерал.
– Слушайте далее-с, ваше высокопревосходительство!
– Ассанович заговорщицки снизил громкость голоса.
– По дороге в Петроград мой человек тайно изымает у Соколова пакет, и господин генерал окажется уголовным преступником, утратившим казенный секретный пакет. Как таковой, он подлежит немедленному военному суду и разжалованию...
– Значит, вы хотите, чтобы Соколова разжаловали?
– удивленно спросил Гурко.
– Не совсем так, ваше высокопревосходительство!
– поморщился Ассанович на недогадливость генерала, не способного понять простейшую интригу.
– Нет, когда Соколов вынужден будет доложить вам о пропаже конверта, вы ему посоветуете обратиться ко мне для того, чтобы я уладил добром это дельце...
– Я должен участвовать в банальном шантаже, милостивый государь?! Лицо Гурко побагровело, он сжал лежавшие на карте кулаки, но сдержался.
– Ваше высокопревосходительство! Для пользы дела-с!
– угодливо поклонился Ассанович.
– Ни в коем случае!
– отрезал генерал.
– Ищите себе другого исполнителя, а я категорически отказываюсь!
– Хорошо, хорошо!
– на ходу изменил план полковник.
– Вы только вручите для передачи этот конвертик, а там я уже позабочусь!
– А что, другим способом нельзя заставить Соколова делать то, что нам требуется?
– почти спокойным, но еще не совсем остывшим тоном вопросил генерал.
–
– Да, втравливаете вы меня в грязную историю, - страдальчески сморщил лицо Гурко.
– Что вы, ваше высокопревосходительство! Вы входите в историю, к тому же всемирную! Шуточное ли дело задумали верхи нашей славной армии - на переправе через бурный поток - сменить лошадей!
– Ассанович перефразировал известную английскую пословицу: "На переправе лошадей не меняют!" Он нарочно польстил Гурко, чтобы уйти от неприятного разговора о шантаже и переключить внимание генерала на более возвышенные темы.
– Полноте, полноте!
– осадил его Гурко.
– Еще неизвестно, что из этого выйдет!
– Все известно!
– убежденно возразил полковник.
– Россия станет конституционной монархией и победит Германию! Государь Михаил Александрович щедро вознаградит российскую армию за великий подвиг - открытие дороги самым лучшим силам государства для его возвеличения. А вы станете военным министром, - грубо льстил Ассанович.
– Улита едет, когда-то будет!
– не поддался Гурко, но несколько помягчал и постепенно стал успокаиваться. Этого-то и надо было Петру Львовичу. Полковник понял, что назначенную Василию Иосифовичу первую часть роли тот сыграет, а что касается второй ее части и других ролей заговора против Соколова - придется поработать дополнительно.
Полковник поднялся, щелкнул каблуками, желая откланяться. Он демонстративно положил синий конверт на стол перед Гурко.
– Когда?
– брезгливо махнул генерал рукой на пакет.
– Чем скорее, тем лучше...
– склонил голову Ассанович.
25. Цюрих, 9(22) января 1917 года
Владимир Ильич всегда легко сбегал и поднимался по узкой, крутой, с винтовыми поворотами темной лестнице дома на Шпигельгассе. Здесь, в квартире сапожного мастера Каммерера, семья Ульяновых снимала комнату. Всегда легко, но не сегодня, когда исполнялась годовщина расстрела Николаем Кровавым демонстрации в 1905 году, ставшей началом первой русской революции. Горечь от гибели рабочих и их семей, шедших на милость к батюшке царю, крестьян, восставших против помещиков, утраты сотен боевых товарищей-революционеров все это печалью теснило грудь, требовало выхода в энергичном действии. Хорошо, что сегодня предстояло такое реальное действие: швейцарские молодые сторонники Циммервальдской левой во главе с боевым руководителем "Союза молодежи" Вилли Мюнценбергом пригласили Владимира Ульянова выступить на митинге молодежи в Народном доме.
В Цюрихе много молодежи - и не только швейцарцев. В здешний немецкоговорящий университет и политехникум поступили многие десятки молодых людей из Австрии и Германии, спасавшиеся от мобилизации на войну. Среди них были и революционные элементы, чуждые социал-шовинизму... Им полезно узнать правду о войне и революции. Первой русской революции... Много в Цюрихе молодых иностранных рабочих, уже долго живших и трудившихся в Швейцарии, обогащающих швейцарскую буржуазию, и без того наживавшуюся на военных поставках обеим воюющим сторонам... Их души также хорошо бы затронуть.