Честь самурая
Шрифт:
Нобуо тайно встретился с Иэясу в прошлом году. Еще одна встреча произошла после битвы под Янагасэ. Не кто иной, как он, Нобуо, вынудил брата покончить самоубийством по требованию Хидэёси. В награду за победы, одержанные в Исэ, он получил в удел провинции Исэ, Ига и Овари и, полагая, что его время настало, нетерпеливо дожидался, когда Хидэёси передаст ему власть над страной.
— Мы не вправе безучастно следить за ходом событий со стороны. Не задумывались ли вы над этим, уважаемый Сёню?
— Напротив, я рассчитывал услышать ваше мнение. Вы, я уверен, немало
— Лучше всего было бы свести князя Нобуо с князем Хидэёси, дабы они поговорили друг с другом начистоту.
— Превосходная мысль. Но князь Хидэёси стал так неприступен, что потребуется придумать для встречи какой-нибудь повод.
— Непременно.
Сам Нобуо сегодня забывал то, что было вчера. Он чувствовал себя обделенным — и только. Вдобавок он не был способен признавать собственные ошибки. Прошлой осенью он перебрался в крепость Нагасима в только что пожалованной ему провинции Исэ и получил новый придворный титул. Стоило ему показаться на улице, как его встречали поклонами. Когда он возвращался домой, навстречу неслось пение флейт и звуки струнных инструментов. Любое его желание тотчас исполнялось, а лет ему было меж тем всего двадцать шесть. Беда Нобуо состояла в том, что он, избалованный жизнью и ни в чем не знавший отказа, никогда не был вполне доволен.
— В Исэ — одиночество и скука, — любил повторять он. — Но почему все-таки Хидэёси решил возвести столь непомерно большую крепость именно в Осаке? Намерен ли он поселиться там или хочет передать крепость законному наследнику?
Такие речи, казалось, звучали из уст самого Нобунаги. Увы, Нобуо унаследовал от отца благородную внешность и манеры — и ничего более.
— Хидэёси просто-напросто зазнался. Он забыл, что служил моему отцу. Сейчас он переманивает на свою сторону былых приверженцев отца и торопится с возведением гигантской крепости. Что до меня, то со мною он обращается так, будто я незаконнорожденный. Он вообще перестал со мною о чем-либо советоваться.
Заметный разлад между двумя князьями начался в одиннадцатом месяце прошлого года. С тех пор они не разговаривали друг с другом. Слухи о том, что Хидэёси строит расчеты на будущее, в которых для Нобуо нет места, вызывали у наследника Нобунаги новые подозрения.
Тогда же Нобуо позволил себе несколько неосторожных высказываний в кругу своих сторонников, и слова его быстро стали общим достоянием. Сокровенные мысли Нобуо оказались известны Хидэёси и вызвали у князя сильное неудовольствие. Дошло до того, что Нобуо и Хидэёси не сочли нужным поздравить друг друга с наступлением Нового года.
В один из дней новогодних празднеств, когда Нобуо забавлялся игрою в мяч с оруженосцами, ему доложили о посетителе. Им оказался Гамо. Он был на два года старше Нобуо, сестра которого доводилась Гамо женой.
— Гамо? Он пожаловал вовремя, — сказал Нобуо, ловко отбив мяч в сторону сада. — Он хорошо играет. Пусть придет сюда немедленно.
Самурай, посланный за Гамо, тотчас вернулся и доложил:
— Военачальник утверждает, что очень спешит. Он будет дожидаться вас в покоях для гостей.
— Но
— Он просил передать, что не силен в этой забаве.
— Экий простак! — И Нобуо хохотнул, продемонстрировав при этом тщательно вычерненные по древнему обычаю зубы.
Через несколько дней после приезда Гамо князь Нобуо получил от него и от Сёню письмо. Он пребывал в превосходном настроении и, призвав к себе старших советников, поделился полученными новостями.
— Завтра мы выезжаем в Оцу. В письме сказано, что Хидэёси будет ждать меня в храме Ондзё.
— Не слишком ли это опасно, мой господин? — спросил один из четырех советников.
Нобуо улыбнулся, нарочито выставляя напоказ вычерненные зубы.
— Должно быть, Хидэёси тревожат растущие слухи, что мы с ним не в ладах. Уверен, что повод для встречи — в этом. Он проявил открытое непочтение к законному наследнику.
— Готовы ли вы повидаться с ним?
В ответе Нобуо сквозило явное самодовольство:
— Все получилось само собой. Недавно у меня был Гамо и рассказал о слухах насчет разногласий между мною и Хидэёси. Гамо уверил меня, что Хидэёси по-прежнему не питает ко мне недобрых чувств, и попросил меня отправиться в храм Ондзё на встречу Нового года и повидаться там с Хидэёси. Сам я считаю, что гневаться на Хидэёси не стоит, и дал согласие поехать. Военачальники Сёню и Гамо уверили меня в полной безопасности.
Склонность Нобуо верить слову как сказанному, так и писанному объяснялась его происхождением и воспитанием. Старшие по возрасту советники князя подобной доверчивостью не отличались и не считали нужным это скрывать.
Вместе они склонились над письмом Гамо.
— Ошибки быть не может, — заметил один из них. — Это его рука.
— Решено, — сказал другой. — Поскольку Сёню и Гамо, улаживая дело, взяли хлопоты на себя, нам не следует противиться.
Договорились, что четверо старших отбудут вместе с Нобуо в Оцу.
На следующий день Нобуо отправился в путь. Едва он прибыл в храм Ондзё, как у него попросил свидания сам Гамо. Чуть позже к ним присоединился и Сёнъю.
— Князь Хидэёси здесь со вчерашнего дня, — сказал Сёню. — Он ожидает вас.
Собраться решили у Хидэёси, который временно поместился в главном здании храма. Но Нобуо, почтительно спрошенный, когда ему угодно встретиться с Хидэёси, недовольно буркнул:
— Я утомлен дорогой, а потому сегодня и завтра намерен отдыхать.
— Как угодно князю. Мы постараемся устроить встречу послезавтра.
И военачальники удалились, спеша оповестить Хидэёси.
Никто не хотел праздно тратить время, но, поскольку Нобуо объявил о желании отдохнуть, следующий день и вправду пропал.
Едва прибыв в Оцу, Нобуо оскорбился на то, что Хидэёси со своей свитой занял главное здание, тогда как ему самому пришлось довольствоваться меньшим. Намеренно оттянув встречу на послезавтра, Нобуо хотел показать силу духа, но, поступив так, обнаружил, что ожидание невыносимо, и разразился жалобами:
— Советники… Куда они все запропастились?