Честь взаймы
Шрифт:
– Я не уверен, что личный врач – это такое уж благо. Вряд ли я выдержу столь интенсивное лечение, – пробормотал Росс, с отвращением наблюдая, как мэтр изучает содержимое горшка, принюхиваясь и присматриваясь, точно к дорогому коньяку.
– А вы не болейте, соблюдайте режим и диету, принимайте лекарства, откажитесь от вредных привычек, и тогда мы будем встречаться гораздо реже, чем я себе планирую, милорд, – невозмутимо ответствовал Кориней.
Он-то как раз пребывал в прекрасном настроении, донельзя обрадованный результатами обследования. Честно говоря, Ниал ожидал увидеть подопечного
– Тогда я умру от скуки и благопристойности.
– Враки, милорд. Авторитетно вам заявляю, что от этого еще никто не умирал, – хохотнул отрекшийся маг. – Можете умываться, бриться, одеваться и садиться завтракать. Мистрис Филфир расстаралась – приготовила удивительно нежную манную кашку. Со слабым чаем будет в самый раз.
Возможно, именно из-за проклятой кашки утро выдалось столь пресным и унылым, невзирая на яркое солнце за окном и дьявольски бодрящую горечь лечебных тинктур, которые профессор на пару с Кайром залили в горло лорд-канцлера.
– Вот видите, милорд, вы уже на полпути к образу «идеального пациента», – удовлетворенно промурлыкал Кориней. – Не капризничаете, не упираетесь. Славненько, славненько.
– У вас сложилось обо мне превратное мнение, мэтр, – заявил Джевидж. – Некапризным уродился, и если ваши снадобья добавят мне сил, то я буду пить их вместе с хиной, скипидаром и дегтем.
– Слава ВсеТворцу, таких подвигов от вас не потребуется, ваше высокопревосходительство, – парировал профессор.
Кто-кто, а Ниал Кориней за ответным словом никогда в карман не лез.
Поздняя осень в качестве прощального подарка внезапно расщедрилась на теплый ветер, высокое небо и удивительную прозрачность воздуха. Не маячь у Росса впереди перспектива встречи со своим двойником, он бы наслаждался поездкой в фиакре. Лекарства худо-бедно подействовали, он чувствовал себя отлично, пусть не телесно, то душевно. Теперь он полноценный человек, помнящий себя, имеющий опору в прошлом, с нажитым опытом, цельный, в конце концов. А болезни… плевать он хотел на них, главное, чтобы дух оставался силен, а воля непреклонна.
– Разделимся или пойдем вместе? – спросил Гриф Деврай.
Бывшего рейнджера нервировало полное отсутствие оружия, которое пришлось оставить дома, ибо таково было требование к посетителям Выставки. В развешанных на каждом углу объявлениях с государственными гербами обер-полицмейстер лично обращался к законопослушным согражданам и грозил немалыми штрафами в пользу короны и даже тюрьмой появившимся на территории Града Науки и Техники с личным оружием, будь то кинжал, дамский пистолетик или дробовик.
– Будем держаться вместе.
– Милорд, а куда пойдем? На что смотреть?
Кайр вертелся на своем месте, как маленький мальчик. Его, как и прочих эльлорцев, страшно интересовала Выставка, достижения прогресса, чудеса техники, в которых нет ни капли магии, а следовательно, доступные абсолютно всем людям, обычным людям, а не магам.
– На воздухоплавательные аппараты, – заявил Росс.
– Почему именно туда? – удивился юноша.
– Потому что там обязательно появится Император с наследником. Майдрид просто помешан на полетах, с самого раннего детства мечтает
Принца лорд Джевидж знал с самого рождения. Славный мальчишка, совершенно не похожий на свою взбалмошную мать. Особым чадолюбием Росс никогда не страдал, но юный наследник ему всегда нравился своей недетской серьезностью. И так как ее императорское величество на детей внимания практически не обращала, то она и не успела привить им собственного отношения к жизни – как к некоему месту, где все существуют только для того, чтобы угождать ее капризам и прихотям. Вдовствующая Императрица тоже самоустранилась от воспитания внуков, посвятив всю себя страданиям над тяжкой долей старшего сына – отрекшегося от престола принца. Поэтому наследник и его младшая сестра росли вполне нормальными детьми, радуя Раила успехами в учебе и хорошими манерами.
Лорд Джевидж сдержанно улыбнулся воспоминаниям. Позапрошлым летом императорская семья жила в Ривиджие, в роскошной летней резиденции, представляющей собой стилизованный под древний замок дворец, стоящий в на редкость благоустроенном лесу. Там между столетних елей и дубов шли аккуратные дорожки со скамеечками для отдыха, с отвесной скалы струился живописный водопад и повсюду бродили совершенно ручные косули. Дети были в восторге, а Росс, по долгу службы наезжающий туда для еженедельных докладов Раилу, провел, должно быть, лучшее лето в своей жизни.
– О-о-о-о! – восторженно выдохнула Фэйм.
На месте старого пустыря, оставшегося от сгоревших пятьдесят лет назад казарм, за какой-то год вырос целый сказочный город – Град Будущего. Самые лучшие архитекторы, конструкторы, изобретатели со всего мира трудились не покладая рук, чтобы потрясти зрителей возможностями Науки и Техники. Что ж, им это удалось на славу.
– ВсеТворец Милосердный! Это ж надо такое придумать! – охнул бывший рейнджер.
Первое, что видели посетители, был вход в виде колоссальной триумфальной арки, которую венчала позолоченная статуя Леди Науки – прекрасной девушки с механическими, похожими на огромный веер крыльями. Она как бы приветствовала гостей своей удивительной страны, где станет возможным самое невероятное, где осуществятся мечты и сбудутся надежды.
– Шикарная аллегория, – похвалил Кайр.
– Только вот на таких крыльях наша Леди никуда полететь не сможет, – ухмыльнулся лорд-канцлер, выходя из экипажа и подавая руку Фэймрил. – Размах маловат.
– Ну, это же символ, – с мягким укором молвила женщина.
– Наука требует точности, а не символики, – проворчал Джевидж, не столько из жажды противоречия, сколько из недовольства тем, что открылось его взору.
Нет, Выставка – это замечательно, но где, пожри всех Великий Л’лэ, хотя бы элементарные меры безопасности? Толпы народные без всякого порядка бродят везде, где им вздумается. Куда смотрит обер-полицмейстер, спрашивается? Где живые цепочки полицейских, которые в случае чего рассекут толпу на отдельные группы? Почему проходы между дворцами-павильонами так малы и узки? Да тут, возникни паника, затопчут не десятки – сотни человек. И вообще, какой идиот перенес открытие Выставки на полгода раньше? Почему в канун зимы, а не весной? Ну, где логика?