Честь
Шрифт:
– Но ведь этот город стоит в пустыне, разве не так? Как они собираются строить небоскребы на песке?
– Не знаю, как там насчет песка, знаю только, что деньги способны творить любые чудеса.
Они обговорили все, вплоть до мельчайших деталей. Сколько Эдим будет зарабатывать в месяц, через какое время он сможет купить себе «мерседес», золотисто-медовый, такой сверкающий, что на его блестящем капоте отражаются проплывающие по небу тучи. Здорово будет вернуться в Англию успешным человеком, с подарками для детей и родственников, утверждал Эдим, и Билал не мог с ним не согласиться. Радужные картины, нарисованные другом, так пленили его, что
– Ох, если бы не семья и не эта чертова работа, я поехал бы с тобой, – без конца повторял он.
– Ты сможешь приехать потом, – утешал его Эдим. – Я напишу тебе, сообщу свой адрес.
– Арабы относятся к иностранцам совсем не так, как англичане, – утверждал Билал. – Здесь ты человек второго сорта, а там будешь желанным гостем.
Да, он будет желанным гостем и наконец вволю погреется на солнце. При мысли об этом на сердце у Эдима становилось веселее. С тех пор как он приехал в Лондон, прошло восемь лет, но он до сих пор оставался в этом городе чужаком, незваным пришельцем. Все знакомые ему иммигранты сумели неплохо устроиться, но ему это не удалось. Даже если у следующего поколения жизнь в этой стране сложится более удачно, к нему это уже не имеет отношения.
Но арабы совершенно не похожи на англичан, а Абу-Даби в корне отличается от Лондона. Дожди там не льют как из ведра, уличные продавцы не вводят людей в двойной грех, предлагая сосиски, обернутые ломтиком копченой ветчины. Там не окажешься в кухне размером с клетку для канарейки, а стены домов не покрываются плесенью от сырости. Помидоры там имеют вкус помидоров, а не мыла, а по улицам не шатаются своры пьяных юнцов с фиолетовыми волосами, терроризирующие прохожих. Правда, надо отдать англичанам должное: они всегда безупречно вежливы. Даже в лицо человеку они плюют по правилам хорошего тона. Так и ждешь, что после они подадут оплеванному носовой платок. Стычка с английским джентльменом редко доходит до рукопашной, но он может уничтожить тебя одной презрительной фразой. На то, чтобы разобраться, когда англичане выражают тебе одобрение, а когда презрение, уходят годы. Нет, арабы совсем не такие, они более открытые и простодушные. И если кто-то говорит тебе: «Добро пожаловать», он действительно рад тебя видеть. Возможно, через некоторое время Эдим вызовет к себе детей. Это будет здорово.
Впрочем, даже предаваясь сладким грезам о жизни в залитом ярким солнцем Абу-Даби, Эдим сознавал, что на воссоединение с детьми рассчитывать не приходится. Эсма приросла к Лондону намертво, она любит эту страну, эту чертову «цивилизацию». Что касается младшего, он вообще паренек своеобразный. «Взрослая голова на детских плечиках» – так говорит про него Пимби. Возможно, Юнус – самый мудрый член семейства Топрак, хотя он тоже беззащитен перед любовью – болезнью, которая стала для их семьи настоящим стихийным бедствием. А Искендер… Эдим с содроганием вспоминал недавнюю драку с сыном. Проблема, конечно, не только в том, что сын дерзнул поднять руку на отца. Проблема в том, что отец обманул ожидания сына.
Впервые становясь отцом, ты не сомневаешься в том, что твой ребенок станет продолжением тебя самого. Ты гордишься им, как самым выдающимся своим достижением, его появление на свет придает твоей жизни значение и смысл. А потом ты постепенно начинаешь понимать, что у твоего сына своя собственная жизнь. Он пойдет своим путем, даже если ты хочешь, чтобы он следовал по твоим стопам, и прилагаешь к этому все усилия. В тот момент,
Эдиму осточертел Лондон. Мысль о разлуке с детьми была тяжела, но он всей душой желал вырваться из этого города, пусть даже ненадолго. Он хотел уподобиться свободно летящему перышку, подхваченному мощным потоком. В Абу-Даби все пойдет по-другому. В Абу-Даби он воспрянет духом. И через какое-то время непременно отыщет Роксану. Она захочет к нему вернуться, и он ее примет. Единственное затруднение состояло в том, что у него не было денег на билет. Эдим в очередной раз встал перед неразрешимой дилеммой: для того чтобы заработать деньги, нужно их иметь.
По совету Билала он встретился с человеком, которого все называли Мамут Баба. Этот немолодой мужчина с острой бородкой, тонкими угрюмыми губами, высокими скулами и темными раскосыми глазами без блеска относился к числу людей, от которых, несмотря на их внешнюю заурядность, исходят мощные энергетические токи. Он родился и вырос в Бухаре, бежал от Советов, провел много лет в разных странах Европы и в конце концов обосновался в Лондоне. Он говорил на нескольких языках и помогал узбекам, иранцам, туркам, арабам, китайцам, мексиканцам, португальцам… Впрочем, помогал он только тем, кто приходился ему по душе. Молодые люди, которым не удавалось найти работу, отцы, дочери которых сбежали с любовниками, семьи, раздираемые враждой, владельцы магазинов, не имеющие средств выплатить аренду, – все шли к Мамут Баба.
В комнате было полно мужчин разного возраста. Сидя на ковре, они переговаривались приглушенными голосами. В центре, прислонившись спиной к стене, восседал сам Мамут Баба с узорным коричневым покрывалом на плечах. Его девятилетний сын – тоненький чернобровый мальчик – примостился рядом. Внимание парнишки было полностью поглощено новой электронной игрой, привезенной из Америки, пальцы беспрестанно нажимали на кнопки. Время от времени лицо мальчика освещалось радостью или мрачнело – в зависимости от того, проигрывал он или выигрывал.
– Посмотрите только на него, – с гордостью указал на сына Мамут Баба. – Этот парень куда лучше разбирается в технике, чем я. Если в доме ломается какая-нибудь машина, его мать обращается к нему, а не ко мне.
Все собравшиеся в комнате почтительно слушали, улыбались и кивали.
– Так и должно быть, – продолжал Мамут Баба. – Молодое поколение должно разбираться в новых технических достижениях. Нельзя отставать от времени.
– Но… – начал Эдим и тут же осекся. Слово слетело с его губ непроизвольно, почти как вздох.
Он заметил, как какой-то тощий бородатый юнец метнул в него злобный взгляд, давая понять, что перебивать хозяина непозволительно. Эдим смущенно потупился. Он и знать не знал, что перед ним – Оратор, друг его сына, личность, хорошо здесь известная.
Мамут Баба, как выяснилось, обладал острым слухом. Он огляделся по сторонам, пытаясь определить, кто подал голос.
– Кажется, кто-то хотел что-то сказать? – спросил он. – Я не расслышал.
Чувствуя, что отмолчаться не удастся, Эдим прочистил горло.