Честное врачебное
Шрифт:
Наши стоны становятся громче, кровать стучит об стену, из стены ответный стук. И это, кстати в последнее время — норма.
С Леськой мы были порядочной семьей. С Никой я улетел куда-то в грех и порок, который меня пьянит. Мне нравится так с ней грешить. Вероникины стоны не слышит разве что глухой.
Мы приходим в себя. Я тяжело дышу в Никины волосы и чувствую, как она замерла
— Моя жена самая идеальная будет, потому что ею будешь ты — шепчу на ухо и ловлю влажный взгляд. Вероника обиженно выпячивает нижнюю
— Ты дурак…— шмыгает носом и кулаком толкается мне в грудь.
— Я сумасшедший…— щурю глаза и впиваюсь в губы. Ника прижимает меня к себе и мы снова летим туда же… С ней мне сложно останавливаться.
Вероника у меня спрятана надежнее всех, где-то глубоко в сердце. Но моей девочке не достаточно знать, что она там.
Ей надо, что бы я на людях, гордо подняв голову, извлекал из себя сердце и показывал его всем со словами: «видите, там живет моя девочка»
Ей всего мало. Меня мало. Она жадная до слов, эмоций...
Именно поэтому я до сих пор не сообщил ей, что уезжаю на полгода в Германию.
Обдумываю, как забрать ее с собой.
Варианта два: лететь сразу вместе или забрать Нику чуть позже. Второй мне кажется самым выгодным. Мне надо сначала самому там освоиться. Все же не на отдых летим. Полгода жить там придется, а то и больше.
Я скатываюсь в сторону и привожу дыхание в норму.
— Тебе испечь сырики? — носом утыкается мне в шею, а пальцами проводит по прессу. Да уж, скоро чувствую для сохранения формы мне придется пахать в зале в два раза больше, потому что Ника готовит божественно!
— Мхм…— тяну блаженно и глаза закрываю.
Слышу, как Вероника поднимается с постели и хлопает дверью ванной, как кран поворачивается слышу и как вода размеренно стекает в плиточный поддон. Звук капель успокаивает и убаюкивает. Меня окутывает сонная дымка.Мне ничего не снится. Просто приятная пустота. Незнаю сколько проходит времени прежде чем до моего слуха доносится
— Эй, хитрюга, — чувствую мягкие губы на своей щеке. — просыпайся уже. Тебе Цербер звонит.
Открываю глаза и вопросительно дергаю бровью.
— Кто звонит? — сажусь в кровати и тянусь за телефоном.
Сначала думаю, что послышалось, но на мой вопрос летит все тот же ответ.
Ника кладет в мою раскрытую ладонь телефон и я вчитываюсь в имя контакта. «Вера»
Усмехаюсь и увожу в сторону зеленую трубку.
— Да, Вер. — целую мажорку и, подмигнув ей возвращаюсь под одеало.
В трубке торопливое Верино щебетание по поводу бумаг. Я передаю дела новой заведующей отделением, поэтому в больнице пару раз в неделю появляюсь. У Вероники закончилась практика и она погрузилась с головой в учебу. Занимается она на совесть. Не халтурит.
Вероника не уходит. Складывает руки на груди и подпирает своей аппетитной задницей комод, который мы с ней, кстати тоже опробовали.
— Хорошо, Вер. Сегодня после
Скидываю звонок и бросаю телефон на кровать.
— Почему Вера -Цербер? — усмехаюсь, ибо это дичь.
Мажорка дергает плечом и губки уточкой складывает.
— Потому что верно охраняет царство твоих трусов. — высокомерно произносит.
— Что охраняет? — я не выдерживаю и начинаю громко смеяться.
Ника пытается сохранять серьезность, но ей это едва ли удается. Улыбка ползет на ее пухлые губы, которые она сжимает, что бы я не заметил ее веселья. Она ж по любому пришла с серьезными разборками на счет Веры. Вот ей Богу, история повторяется.
"Готовься Вера, тебя эта девчонка вновь будет таскать за волосы".
Я даже начинаю считать себя охренительным, раз уже вторая женщина так ревниво контролирует каждый мой шаг.
— Трусы твои. — повторяет мелочь.— Она нам с девчонками с порога заявила, что ты женат и нам на тебя пускать слюни нельзя. — пожимает плечами и скучающим тоном продолжает — Что она от тебя хотела?
— Работу — бросаю коротко. Не собираюсь отчитываться. Конечно Нике я позволю намного больше чем позволял Олесе, потому что она младше, наивнее и… я люблю ее сильнее. Намного сильнее. Но веревки вить из себя и превращать нашу жизнь в бесконечную слежку— не дам.
— Насколько мне известно — Цербер— мифическое существо и у этой псины три головы…— задумчиво тру подбородок и прислоняюсь плечом к спинке кровати.
Ника приосанивается, заводит руки за спину и опираясь на комод, плотнее прижимается к нему ягодицами. Гипнотизирую каждое ее действие. Выглядит очень эффектно.
— Ну так и у Верки три головы. Та, что повыше — самая тупая, а остальные две она прячет в свой лифчик.
Я сгибаюсь пополам и содрогаюсь от громкого хохота. Эта ревнивица меня когда ни будь рассмешит до смерти. Мажорка, поймав мою реакцию, позволяет себе короткую улыбку.
— И их никогда никто не видел...Загадочно-то как… — подыгрываю. Руку вытягиваю вперед и пытаюсь поймать пижамные шорты.
Ника отводит ноги в сторону.
Играем в неприступность?
— Ну почему же не видел? — картинно удивляется и немного подается вперед, что бы поэффектнее выплюнуть следующую претензию. — Ты видел. Зажимался же с ней по палатам.
Чего, блядь?
— Ника, что за херню ты несешь? — я продолжаю смеяться, потому что это даже звучит глупо.
— Ну почему же херню. Сама видела… -скучающий взгляд Ники пробегается по комнате, словно она ее впервые видит.
Уж не знаю, что она там видела, а вот что додумала мне известно.
— У меня с Верой никогда ничего не было. — произношу отдышавшись. — Я никогда не изменял Олеське, тебе подавно не собираюсь. Тебя я...
Вероника перебивает меня. Цепляется за услышанное имя моей пока еще жены.