Четверги мистера Дройда
Шрифт:
Дройд, как кусок теста, упал на нары и хватал воздух широко открытым ртом. Он напоминал рыбу, выброшенную удачным рыболовом на берег. Он был возмущен. Его, англичанина, журналиста, взяли и бросили за решетку, как какого-нибудь рабочего.
Мысли у него прыгали без всякой системы до тех пор, пока не остановились на том, что он сам виноват, попав в этот район без провожатых из-за этого проклятого интервью, когда ему захотелось хоть один раз быть честным перед читателями.
Отдышался.
Убранство
— Чего стучишь?
— Коменданта, начальника, сержанта.
— А ты покричи еще, так и сам не обрадуешься.
— Черт побери, сейчас же сержанта, сию минуту!
Вместо ответа щелкнул ключ, захрипев, открылась дверь камеры, и увесистый приклад ударом в грудь сбил Дройда с ног.
— Убивают, карраууул! — закричал он.
«У-у-у» — неслось глухо по коридорам, мягко тыкаясь в полукруглые своды тюрьмы. Из камер тоже раздался гул, послышались удары скамейками в двери, и скоро весь коридор гудел, стучал, испугав Дройда, не знавшего неписаного закона солидарности, и он замолчал, со страхом смотря на дверь, не вставая с пола.
Зашаркали шаги, заскрипели отворяемые двери, и гул борьбы глухо донесся до Дройда. Он со страхом ждал. Вот остановились около его камеры, и перед ним появились два рослых солдата.
— Вот этот начал?
— Ага!
— В подвал, пусть прохладится.
И не успел Дройд осознать все происходящее, как был подхвачен с двух сторон солдатами и увлечен по коридору. Он не мог ничего понять, и глаза его бесцельно блуждали, наталкиваясь только то на небритые щеки солдат, то на глухие своды коридора. Он закрыл глаза.
Остановились,
К полу наклонился солдат и с трудом сдвинул плиту люка; из-под пола сейчас же раздался дикий крик.
Дройд отшатнулся и яростно стал отбиваться от толкавших его в люк солдат. Но что он мог поделать против силы? И он полетел вниз, слыша над собой:
— Тут себе и кричи на здоровье.
— Один уже есть.
— В компании веселее.
И со скрежетом туго шлепнулась плита на место, закрывая люк.
Глава V
Я БОЛЬШЕ НА ПЯТЬСОТ
Человек в потертой куртке, приятно ошеломленный сухим шелестом нескольких крупных банкнот, в нерешительности стоял против раскрытых дверей ресторана.
Войти он не решался, стыдясь своего потертого костюма, но и уйти тоже, и стоял, как водораздел, среди стремящейся в ресторан толпы.
Шум, смех, толчки, наконец, привели его к решению, и он, лавируя среди черных сюртуков, фраков и кружевных дам, отошел на несколько десятков шагов от ресторана.
— Тысяча долларов!
— Кто купил, кто?
Он очнулся и взглянул на группу, застывшую около газетчика. Три толстяка, покуривая сигары, зажатые в коротких обрубках пальцев, молчаливо посапывая, смотрели на двух манекенш и одного клерка.
— По-моему, — произнес клерк, — это утка, газетный трюк, не больше.
— Нет-нет, они выплачивают. Моя подруга по подобному объявлению получила полностью.
Человек в потертой куртке оглянулся — о какой тысяче долларов шел разговор, о каком объявлении?
Перед ним огненными буквами строчка за строчкой вспыхивал громадный транспарант над улицей:
«Чудо, джентльмены, чудо!
В курильне Ван Рооза была куплена девственница.
1000 — долларов — 1000 тому, кто укажет адрес купившего».
«Какое счастье, какое…» — и он вдруг похолодел, вспомнив, что за указание адреса Клуксу уже получил триста долларов. «Продешевил», — и он почувствовал себя ограбленным, ограбленным безжалостно и дерзко. «Но, может быть, не поздно. Может быть, он еще успеет» — и он подошел к группе.
— И все-таки трюк, идемте ужинать, — капризно сказала одна из манекенш.
— Подожди, я еще не заработала на завтра, — прошептала вторая.
— Леди, — вежливо приподняв шляпу, произнес человек в потертой куртке.
При его словах толстяки ближе пододвинулись к нему.
— Леди, простите, я должен вас спросить, куда обратиться с указанием адреса?
— Вы, вы знаете адрес?..
— Вот повезло человеку, — со вздохом вырвалось у другой.
— Неужели? — вскрикнули клерки.
— Разрешите представиться, — проговорили, оттесняя манекенш и клерков, толстяки, любезно снимая цилиндры.
— Мистер Гуардеробо.
— Мистер Грослард.
— Мистер Фыкс.
Три цилиндра мелькнули перед его глазами и снова водрузились на головах.
— По сто долларов с каждого.
— Авансом, — добавил другой.
А третий только утвердительно кивнул головой.
И не успел опомниться, как он очутился в машине с толстяками. Вихрем пролетели несколько улиц и остановились, не доехав несколько шагов до особняка.
На веранде, приветливо махая рукой, стояла Аннабель, смотря вслед идущим к выходу Джону и Крисси — так звали ту девушку, которую Джон так резко и бесцеремонно увел с торгов в курильне.
— Ничего, образуется. Все образуется, Крисси, а я тебя так запрячу, что никто не найдет, никто не будет тащить на продажу. Там совсем другие парни.
— А как вас зовут? — неожиданно прервала она Джона.
— Джон.
— Вас зовут Джон. Джон… Как это хорошо звучит!
В калитке они столкнулись с толстяками и с человеком, продавшим Крисси.